Легенда о первом верблюде. Артур Гитерман

арабская притча

Артур Гитерман

(перевод с английского)


В песках ли древней Сирии,
В безлюдии Алжира ли,

Или в иную глухомань заброшенный судьбой,

Пророк скитался Самуил
С Верблюдом тем, что первым был -
Четвероногим ворчуном, ворчавшим сам с собой.

Был воздух раскалён и сух.
Верблюжий в нём мятежен дух:

Он сбросил ношу, сбросил тюк; он стал свиреп и дик.

Пустыню обративши в ад
И гневом праведным объят,

Он шею завязал узлом, и перешёл на рык.

И тут изрёк благой пророк:
"Поколотить тебя я б мог!

Но дал приют от недругов, берёг от всех невзгод.

Пусть выглядит банальностью
Твой жест неблагодарности,

Позволь узнать, чем вызван был таков событий ход!"

Ему ответствовал Верблюд:
"Прости, но твой неверен суд.

Да, знаю я, что нечестив, и знаю, что урод!

Но, как же тяжко жить одним -
Тем, кто с другими не сравним!

Когда б кругом меня ходил верблюжий мой народ!"

Пророк сиял загадочно.
"Ага! - вскричал он радостно. -

Тебе нужна компания? Я понял это вдруг!

Мы скоренько дадим тебе...
Мы друга создадим тебе -

Хоу, квики, чики, дырдылдым!" - рукой он сделал круг.

И тут из бормотания,
Неслыханного ранее

Мадмуазель Верблюдица явилась в божий свет.

Точна анатомически,
С лицом весьма комическим,

Верблюду первому она - живой его портрет.

Как мавр глядит на Арагон,
Так на неё воззрился он,

Верблюд пророка и корабль - песчаный тихоход:

Ценитель богоравный, он
нашёл её забавною,

И улыбнувшись до ушей, порвал в улыбке рот.

От этой бесшабашности
его потомкам страшная

Расплата - жить свой долгий срок с раздвоенной губой.

Пусть сей пример родит испуг
У всех мужчин, кто сердцем глух,

У каждого, кто без стыда смеётся над женой.
________________
Arthur Guiterman
The Legend of the First Cam-u-el

An Arabian Apologue

Across the sands of Syria,
Or possibly Algeria,
Or some benighted neighborhood of barrenness and drouth,
There came the Prophet Samu-u-el
Upon the Only Cam-u-el –
A bumpy, grumpy Quadruped of discontented mouth.

The atmosphere was glutinous;
The Cam-u-el was mutinous;
He dumped the pack from off his back; With horrid grunts and squeals
He made the desert hideous;
With strategy perfidious
He tied his neck in curlicues, he kicked his paddy heels.

Then quoth the gentle Sam-u-el,
“You rogue, I ought to lam you well!Though zealously I’ve shielded you from every grief and woe,

It seems, to voice a platitude,
You haven’t any gratitude.
I’d like to hear what cause you have for doing thus and so!”

To him replied the Cam-u-el,
“I beg your pardon, Sam-u-el,
I know that I’m a Reprobate, I know that I’m a Freak;
But, oh! This utter loneliness!
My too distinguished Onliness!
Were there but other Cam-u-els I wouldn’t be unique.”

The Prophet beamed beguilingly.
“Aha,” he answered, smilingly,
“You feel the need of company? I clearly under-stand.
We’ll speedily create for you
The corresponding mate for you –
Ho! Presto, change-o, dinglebat!” – he waved a potent hand,

And lo! From out Vacuity
A second Incongruity,
To wit, a Lady Cam-u-el was born through magic art.
Her structure anatomical,
Her form and face were comical;
She was, in short, a Cam-u-el, the other’s counter-part.

As Spaniards gaze on Aragon,
Upon that Female Paragon
So gazed the Prophet’s Cam-u-el, that Primal Desert Ship.
A connoisseur meticulous,
He found her that ridiculous
He grinned from ear to auricle until he split his lip!

Because of his temerity
That Cam-u-el’s posterity
Must wear divided upper lips through all their solemn lives!
A prodigy astonishing
Reproachfully admonishing
Those wicked, heartless married men who ridicule their wives.