Куда он шёл Тропою грома?

Человеку часто некомфортно на месте даже тогда, когда ему, в сущности, не так уж на этом месте и плохо: душа его требует перемен, поэтому ему надо обязательно хоть куда-нибудь, да идти, пусть и неспешно. Ну, а если и впрямь плохо, то уж, тем более, надо срочно мчаться к лучшему. Но какими путями? Не удивительно, что человек всегда размышлял на темы дорог, образы которых часто воспринимались достаточно поэтически, чтобы их включали в тексты песен и названия литературных произведений. Кто только не распевал популярную русскую народную песню «Позарастали стёжки-дорожки, где проходили милого ножки…». Ну, не помчишься же к счастью по дорожкам, которые «позарастали мохом, травою»! Тут нужны совсем другие, хорошо протоптанные дороги, а, значит, и другие образы. Например, вот такой: «Тропою грома» - отличное название для книги придумал южноафриканский писатель Питер Абрахамс!

Роман о запретной любви чернокожего учителя и белой девушки был написан в 1948 году, к слову сказать, очень хорошо и был для того периода достаточно точен: по своду Законов об Аморальности от 1927 года межрасовые браки в стране были запрещены. К тому же, позже вышло уточнение об уголовном наказании за ослушание лишением свободы сроком до 5 лет. По этому закону понесли наказание около 20000 человек. Не удивительно, что на эту благодатную тему в СССР в 1958 году появился одноимённый балет азербайджанского композитора Кара Караева, а в 1973 году опера композитора из ГДР Эрнста Германа Майера «Рыцарь в ночи» (Reiter der Nacht). Это позволяло не вспоминать о том трагически несправедливом, что происходило незадолго до этих театральных воплощений романа с советскими жёнами и невестами иностранных граждан. Тогда это называлось «перекосы» во внутренней политике, которые были оперативно исправлены и о которых лучше поскорее забыть.

Так что всё плохое тогда в СССР было срочно забыто, тем более что появилось много нового из того, что следовало неукоснительно помнить. В частности, о том, как жестоко обращаются западные «бледнолицые» с угнетённым ими темнокожим и краснокожим населением где-то там, далеко за океаном. На эту тему в школах и институтах проводились регулярные политинформации, но студенты, которые изучали английский, как специальность, были подкованы круче всех, потому что у них был обязательный еженедельный урок под названием «Домашнее чтение». Там предлагалась книга на английском для обязательного прочтения и даже заучивания отрывков текста наизусть – это для наилучшего усвоения новой лексики. Разумеется, в начале семидесятых для такого упражнения профессорам было не сыскать лучших книг на английском, чем «Овод» Этель Лилиан Войнич и «Тропою грома» Питера Абрахамса! Так что я прилежно заучила наизусть всё, что было необходимо знать советской первокурснице о заокеанском мире. И, к моему изумлению, мне эти знания тут же и пригодились.

Весной настолько далёкого года, что даже дух захватывает его назвать, нас, первокурсников, отправили дежурить в международный аэропорт, чтобы встречать иностранных студентов, приезжавших на обучение в СССР. Мы должны были их распределять по правильным автобусам, поездам и самолётам для дальнейшего следования к местам их учёбы. И первым же будущим студентом, которым я должна была заниматься, оказался паренёк из Южной Африки. Он был очень идейным и мечтал полностью покончить с угнетением цветного населения в своей родной стране. И тут необходима уточнить один нюанс: парень был как раз смешанной расы, а хуже судьбы, как я уже знала из книги Абрахамса, и придумать нельзя! Дитя смешанных рас было гонимо и белыми, и чёрными. Парень начал мне об этом с энтузиазмом рассказывать, потому что у него была куча времени в ожидании транзитного рейса.

Тут и я решила в грязь лицом не ударить и автоматом выпалила наизусть одну из заученных мной страниц из книги Абрахамса – как раз на эту тему. Мать Абрахамса была наполовину француженка, так что проблему смешанных рас он знал не понаслышке. Я планировала признаться своему собеседнику, откуда это я читаю ему текст, но духа не хватило его разочаровывать: он был так потрясён, что кто-то в незнакомой ему стране может до таких тонкостей разбираться в их межрасовых проблемах, что было бы несправедливо лишать его этого первого позитивного впечатление о людях, с которыми он планировал жить и учиться последующие пять лет.

Надо сказать, тогда я удивилась, что юноша, увлечённый идеей расового равенства, не знает самого известного писателя своей страны. Но потом поняла, что он и не мог его знать: Питер Абрахамс - это южноафриканский Александр Герцен, который звонил в свой Колокол из Лондона. Правда Питер перебрался туда ещё в 20 лет, не успев побывать под арестом или в ссылке. Там, в Лондоне, он и общался тесно с противниками режима апартеида, с которыми организовал в 1945 году Пятый панафриканский конгресс. И, хотя молодой журналист и писатель и воплотил этот опыт в одном из своих романов – «Венок Майклу Удомо» (A wreath for Udomo, 1956), но, в отличие от своего литературного героя, он не вернулся в родные края, чтобы строить там новое государство, а в год выхода книги отправился на ПМЖ на Ямайку. Как раз в тот год Нельсон Манделла с трудом избежал приговора в государственной измене, который догнал его несколько лет спустя. Не удивительно, что Абрахамса не печатали в ЮАР, а маленькая мемориальная дощечка установлена ему его благодарными почитателями также не дома, а в Лондоне. Так что мой новый знакомый и не мог знать текстов его книг.

Дальнейшей судьбы того увлечённого высшими идеями студента я не знаю. Может, он и прочёл книгу своего соотечественника и от души посмеялся над моими лингвистическими усилиями. А что касается самого Питера Абрахамса, то он жил на Ямайке до 97 лет, хотя, может дожил бы и до ста. Дело в том, что 18 января 2017 года человеку по имени Норман Томлинсон, мужу его прислуги, понадобились деньги, которые он и потребовал у именитого автора, а тот ему отказал, напомнив, что Норман и раньше позволял себе беззастенчиво пользоваться хозяйской кредитной картой. Осерчавший Норман пихнул в раздражении инвалидное кресло Абрахамса, которое покатилось вниз по ступенькам, выбросив седока на пол. Позже писатель скончался в больнице от последствий многочисленных ушибов. Преступник был приговорён к семи годам принудительного каторжного труда за непредумышленное убийство. Вот так закончился долгий творческий путь того, кто шёл к своей мечте неспешной творческой Тропою грома.

Вряд ли автор романа «Тропою грома» мог знать, что в далёких семидесятых, в стране с названием из одних согласных букв – СССР – страницы одной из его книг кто-то заучивал наизусть. А жаль!