Пятый Мольер Пьеса

Юрий Юрк

ПЬЕСА: ПЯТЫЙ МОЛЬЕР
Метафизическая резонатория с музыкой и светом.

ПЕРСОНАЖИ:

• Евгения Павлова — доктор физико-математических наук.
• Лев Рубинштейн— артист, поэт, музыкант
• Андрей Петров— мастер по ремонту
• Артём Афонский — преподаватель философии в школе

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Кафе “Квант”. Апрель. Вечер. Пахнет кофе, свежей краской, едва уловимым запахом театральных кулис.
Окна отражают закат и лица. На столике — четыре чашки, чайник, кофейник. На столе винтажная разноцветная скатерть. Стул стоит особняком. В кафе пусто.

СЦЕНА ПЕРВАЯ
(Свет мягкий, косой. Слышны звуки предвечернего мегаполиса за занавеской окна: далёкий лай, голоса прохожих, эхо вибрации траспорта.

Медленно, с разных сторон, в кафе входят трое:

Первой появляется Евгения. Она входит решительно, как будто по расписанию. Держа в руке смартфон осматривается, будто с чем-то сверяясь, ставит сумку на стул, наливает себе кофе. Садится. Достаёт смартфон, но не пишет. Смотрит в него.
Затем, почти одновременно, появляются Лев и Артём — с разных сторон.

Лев — с гитарой за спиной, в лёгком пальто. Не глядя ни на кого, садится, извлекает аккорд — и замолкает.

Артём — с рюкзаком в руках, заходит, словно впервые здесь. Обходит кафе, будто изучая его геометрию. Останавливается у стола, кивает остальным, садится, не снимая шарфа. Разглядывает ножку стула.
Пауза. Звук гитарной струны)

ЕВГЕНИЯ
(не отрываясь от экрана сматфона)

Семеро одного не ждут...  но пятый всегда опаздывает. Или мы рано?

ЛЕВ
(не поднимая глаз)
Рано-рано три... бар... но это уже по-моему про что-то другое... если не ошибаюсь, про давление... да, профессор?

ЕВГЕНИЯ
Вероятнее всего ты хотел сказать про пиво, Достоевский?

ЛЕВ
Ха-ха... ну неет... дудки, это все в прошлом... кхэ... Павлова, ты же знаешь, меня уже сколько... а я тебя. И уж поверь, знаю, что ты знаешь, что время — это просто метроном боли... не мне же тебе это рассказывать.

АРТЁМ
(спокойно) Бытия...

ЛЕВ
Что, прости, Артём?

АРТЕМ
Бытия... Время - метроном бытия... Время - метроном бытия. А боль... Боль — это то, что отвлекает от пустоты! И вовлекает в неё же...
(пауза)
Отчего пустота — как ни крути намного честнее! Или наоборот...? (задумывается, переворачивая чашку)
А где же остальные?

ЕВГЕНИЯ
Лев, не обращай внимания на Афонского... ты, что забыл? Он же так подшучивает над Шекспиром! Или... Мольером...? Без этого чертова прибора уже никак (кладет смартфон на стол) А помните... помните, как тогда... Шекспир, Мольер, юношеские мечты... А наш “Мизантроп”... Вы только вспомните —ведь никто же тогда толком ничего и не умел, и все кувырком... а какое счастье!

(Пауза. Лев вдруг замолкает, струна звенит.)

ЕВГЕНИЯ
А ну-ка, пр знавайтесь, кто тогда взял мою помаду перед спектаклем?

ЛЕВ
(улыбаясь)
И чего это ты так смотришь на меня... Ты до сих пор считаешь, что это был я? Жил... был... пользовался, больше не повторится!

АРТЁМ
Скорей всего! Кто же еще? Может Мольер?

ЛЕВ
(радостно)
Дай, пять! Хотя да... если это был не Мольер, то обязательно Рубинштейн... Мне даже лестно, данке шон, низкий поклон!

ЕВГЕНИЯ
(глядя в окно)
(звук входящего сообщения)
"Скоро буду. Вы только не разбегайтесь".
(пауза)
Как будто мы для этого сюда пришли...

(Входит Андрей. Молча. Садится. Смотрит на пустую чашку. Потом на Льва.)

АНДРЕЙ
Всем, салют! Ого... Гитара всё ещё с тобой? Или ты всё еще с ней? Впечатлен!

(Пауза. Никто не отвечает сразу.)

АНДРЕЙ
Ладно... проехали...
А вы знаете, что в холодильнике человека всегда есть либо сыр... либо разочарование?

ЛЕВ
Или пустота. По Афонскому!

АРТЁМ
Не по мне, а по Хайдеггеру.
(пауза)
Хотя сыр — это... почти пустота... как в той мышеловке. Cheese! (улыбается и хлопает ладошкой по перевернутой чашке)

ЕВГЕНИЯ
Хайдеггер... гитара.... сыр... и вся жизнь впереди... А ты Лёвчик все-таки молодец... Нет, я сейчас совершенно серьезно... (напевает) главное ребята, сердцем не стареть... (Лев подыгрывает, подпевает: ...песню, что придумали до конца... обрывает песню) И это всё? Ахаха, все, что осталось от юности... песни, сердце, ванильный латте...
(пауза)
Так, ку... и где же она? (смотрит на наручные часы)

ЛЕВ
(вспоминая)
А помните, она играла Селимена! По мне так плохо, что даже слишком хорошо:

«Ах, как он глуп, и сам не замечает;
Тот мнит, что блистает, — и только смешон.
А этот в углу — в своём мненьи умен,
Но глуп ещё более, чем те, кого осуждает…»

И смеялась. Лишь одними только глазами... Вы это помните?

АРТЕМ
Все лишнее - лишает...

ЕВГЕНИЯ
(пародирует Артема)
А все кто играет - обычно проигрывает...

ЛЕВ
Ахахаха... Узнаю, узнаю, нашего великого Афонского! В том-то и дело, Тема.. что она никогда и не играла. Она... жила. И я, считаю, ну, как умею, что это ничуть не лишнее сейчас...
(пауза)

ЕГЕНИЯ
Ты прав, я только сейчас это понимаю... Она действительно жила...
А мы все — похоже просто репетировали.

АРТЕМ
И по-моему, по Афонскому, продолжаем это делать...

(В тишине —  едва слышный шум шагов за дверью, скрипит пол. Все замирают на миг. Потом, как будто синхронно, поворачивают головы. Тишина)

КОНЕЦ ПЕРВОЙ СЦЕНЫ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Те же. Кафе “Квант”. Вечереет плотнее. Свет стал мягче, почти домашний. Гитара Льва — молчит. На столе — чашки, чайник, кофейник, собранный руками Андрея в первой сцене журавль из салфетки. Евгения всё так же смотрит в экран сматфона. Артём пишет что-то на салфетке. Лев греет руки о чашку. Андрей  что-то мастерит из салфетки. Тишина.

ЕВГЕНИЯ
(будто сама себе)
Хм, вот и где же она?

ЛЕВ
(вскакивает на пятый стул, как на подмостки, с вызовом декламирует)

«Гул затих.
Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске,
Что случится на моем веку…»

ЕВГЕНИЯ
(обрывает)
Рубинштейн, не паясничай... Сядь, пожалуйста! Ну, пожалуйста, Левчик.. ну, разве ты не можешь... хоть один вечер... вести себя поприличнее...

(Лев присаживаясь за стол целует Женю.в щеку)

ЛЕВ
Все-все, Жень, я сама невинность...

ЕВГЕНИЯ
Спасибо, Левушка... (несколько смущенно) ...разве, вот, к примеру... вода в чайнике репетирует? Когда закипает... Репетировать в живой природе никак и ничуть невозможно! Но, интересно, если разогреть... вот, к примеру...(смотрит на часы) время — оно свернётся?

ЛЕВ
(вздохнув)
Если разогреть — оно скорее всего .. начнет вспоминать!
(имитирует фанфары)

"Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась..."

ЕВГЕНИЯ
(обрывает Льва)
Ты... Ты, сейчас доиграешься, Левчик, что и имени твоего никто не вспомнит...

АРТЁМ
...а если начнет вспоминать — начнёт врать!

АНДРЕЙ
(не оборачиваясь)
Вот-вот... Темахинский, прямо в дырочку! И вот, что я вам скажу, только техника никогда не врет. Люди врут, время врет... И только холодильник, либо холодит, либо нет.

ЛЕВ
(лениво)
А ты, Андрей? Ну-ка, Андрюха, холодишь? Или всё же...
(Пауза. Андрей роняет на пол оргами из салфетки, которую мастерил во время разговора)

АНДРЕЙ
Ничего я не делаю...
(поднимает оригами, кладёт на стол)
Я просто чиню. То, что другие выкинули.

ЕВГЕНИЯ
(смотрит в окно)
Чинишь и думаешь, наверное, что люди — как холодильники? Хотя скорее всего ты об этом и не думаешь... (тоном Артёма) Лишнее - лишает!

АРТЁМ
(мурлычет)
О, Женя... Женечка Павлова... ты всегда путала физику с психологией. Божий дар с яичницей, да Андрюха? Хотя надо отдать тебе должное - формулы у тебя всегда были человечные. Даже в некотором смысле человечнее... человеков.

ЛЕВ
(нараспев)
"Если тело не может не дрожать — значит, оно всё ещё живо..."

АНДРЕЙ
А если нет?

(Пауза. Все молчат. Только звук — "блюп" — сообщение на телефоне Евгении. Она смотрит, не касаясь экрана.)

ЕВГЕНИЯ
(тихо)
Голосовое...

АРТЁМ
(почти радостно)
Ого! Восстали тени!

ЛЕВ
(глухо)
Воспоминания прислали апдейт...

ЕВГЕНИЯ
(включает запись, и голос звучит — тихо, едва различимо. Она не подносит телефон к микрофону — будто не для публики, а для воздуха.)

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
"Люблю вас! Привет... если вы всё ещё умеете молчать вместе — значит, вы всё ещё вместе.
Я не иду, потому что всё важное уже случилось.
А всё, что не случилось, — уже неважно.
Пока мой стул пуст, я почти с вами...
С днём рождения! Мы все...

(Запись обрывается гулом)

(Тишина. Только дрожание воздуха. Внезапно гаснет свет. Темнота)
ВСЕ
Ого!

(Пауза. Андрей включает фонарик в смартфоне)

АНДРЕЙ
(встает и молча ставит пятый стул к стене с электрическим счетчиком. Женя подсвечивает, помогает ему)
Кхм-кх...
(копается в проводке, что-то бормоча, в это время звонит смартфон Жени на столе)

ЖЕНЯ
Ах, черт... Андрей, ну, что там?...

(Андрей что-то бормочет... Женя бросается к своему смартфону... но, в тот момент когда она говорит - алло, звонок уже завершен)

ЖЕНЯ
Ах, дьявол!

(Андрей ставит стул на прежнее место)

АРТЁМ
(смотрит на него)
Этот — акт. Действие.
(пауза)
Остальное — слова.

ЛЕВ
(поднимает гитару, не играет, держит как ребёнка)
А, господа-друзья мои... Давайте не будем ругаться — ведь это не оззначет, что всё кончено?

ЕВГЕНИЯ
(в упор, в пространстве перед собой)

Или ещё не началось.

(В кафе включается телевизионная панель с трансляцией футбольного матча и рекламным блоком. Все молчат смотрят в экран. Входная дверь приоткрывается — чуть-чуть. Никто не входит. Со стола падает оргами Андрея из салфетки. Пауза. Все завороженно смотрят в экран телевизионной панели. Андрей встаёт и выключает телевизор. Потом, снова садится. Все молчат)

КОНЕЦ СЦЕНЫ ВТОРОЙ

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Те же. Всё тот же вечер в кафе “Квант”. Свет стал чуть теплее . Пауза повисла над ними, как забытая реплика. На сцене все без изменений в декорациях)

ЕВГЕНИЯ
Хм... странно как... И вам не интересно, кто звонил?

АРТЁМ
(разглядывает вилка)
Да... может быть это странно... Но, я знаю, и мне неинтересно. Однако определенно интереснее что эта вилка намного прямее и кривее, чем была несколько минут назад... Или это я стал прямее? Где-то я слышал, что когда видишь, что все ровно - выпрямись! Красиво, да?

ЕВГЕНИЯ
(сухо)
Скорее всего это мир согнулся... под напором всей этой твоей философии. Мир вообще очень сильно... прогнулся после... появления философии, и особенно после твоей легендарной философской шутки.

АРТЕМ
Ну, это был мой выбор... мой выбор, моя шутка, и она в том, что все это ничуть не шутка, Женя... как любовь. Только... вот почему-то никто не смеётся...

ЛЕВ
(лениво, натягивая струну)
Ну, нееет... Думаю до сих пор даже холодильники смеются с той шутки — до того, что у них моторы идут в раздрай... но да... вот только Женя, одна-одинешенька и знает, что шутка, что ни шутка... одна сатана. Да, Женя?

ЕВГЕНИЯ
(с наигранной иронией)
Да, конечно, Левчик... и я благодарна Артему за его прекрасную шутку! На всю жизнь это стало первым и главным уроком, что я знаю и буду помнить даже когда всё забуду... Пока кто-то чинит смыслы, кто-то — перебирает технику, кто-то — копит струны, а кто-то... просто умеет считать... хорошо считать! И без всякого калькулятора.

АРТЁМ
Да, Женя — ты та, кто считывает любой текст... вмиг. Я ничуть не шучу, ибо знаю тебя и о чем говорю... А чем, друзья мои, мы лучше считаем, тем лучше мир вокруг, как считаешь?

ЕВГЕНИЯ
(прищурившись)
О, нет... увы, но это не я... я только, как вы всё считаете, по своей части. Остальное — в нейронах-любонах Льва! Он же всегда хотел быть Альцестом. Всего-то три с половиной любона-нейрона... А ну-ка, как там, Альцест Рубинштейн... любовь-любовь...

ЛЕВ
(принужденно вставая, гиперболично кланяясь, декламирует)
Служу театру внутреннего распада. Мой Альцест — это ваш внутренний критик, спавший с вашими иллюзиями.
(резко, пародируя трагедию)
"Я ненавижу век наш весь..."

АНДРЕЙ
(усмехаясь, перебивая)
...особенно, когда Wi-Fi не ловит... и гриф гитарный не... торчит, в смысле звучит! Ну, вы поняли... Проехали.

АРТЁМ
(записывая на салфетке)
Альцест-2025: «Я ненавижу сеть, где все притворяются онлайном».

ЕВГЕНИЯ
(садится прямо, с холодным блеском)
Окей! Рубинштейн меня снова завел... Но только чтобы... Чтобы она сейчас же  услышала и уже, наконец, пришла!. А, вдруг...

ЛЕВ
(перевоплощается, но с иронией)
"Что это значит, сударыня?
Когда вы мне вчера ещё клялись,
Что чувства ваши мне принадлежат,
А ныне... лайк поставили ему?"

ЕВГЕНИЯ
(невозмутимо, словно в TikTok)
"А ныне, сэр, я выбираю быть собой.
Отныне я в подписках у другого...
Вы — too intense. Я — independent.
Мы несовместимы по гороскопу и API."

АНДРЕЙ
(подавая реплику как диктор)
"Дева и Альцест — несовместимы. Проверено. Проехали"

АРТЁМ
(голосом режиссёра)
И всё это — репетиция? Репетиция какой-то утраченной роли?

ЛЕВ
(тихо)
А может, наоборот — найденной?
«Теперь, когда я знаю, в чём моё призвание —
Я не боюсь жизни…»

ЕВГЕНИЯ
Лев! Прекрати... сейчас же!
(уставившись в пустую чашку)
А вы знаете... может быть, только в этой абсурдной игре — мы и живы.

АРТЁМ
«Жизнь — это плохой актёр с хорошим костюмом».
(записывает на салфетке. пауза)
Ха-ха, она бы рассмеялась...

АНДРЕЙ
И ушла бы, не хлопнув дверью... и я вам докажу! Сейчас... Потому, что дверями вообще не надо хлопать... они не для этого, и от хлопвнья ломаются... двери нужно открывать мягко, ласково... и закрывать! Чтобы не хлопали.

(Тишина. Из динамиков телевизионной панели — тихий щелчок. Тишина)

(Пауза. Все смотрят в сторону телевизионной панели)

ЕВГЕНИЯ
Думвю... уже не придет....

КОНЕЦ СЦЕНЫ ТРЕТЬЕЙ

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

Кафе “Квант”. Почти ночь. В окно — тусклый свет, шум дождя. Чашки.... Воздух плотный, чуть пахнет лавандой.

ЕВГЕНИЯ
(быстро, как будто отчёт читает)
Так... все! Хватит я считаю. А вы, что молчите? Все! Мы собрались, мы вспомнили, мы посидели... По всем параметрам — случилось. Можно расходиться. НЕ РА-БО-ТА-ЕТ...

ЛЕВ
(медленно)
Женя, вот ты как обычно: тоска-то и та — у тебя по формуле. Ребята, а  ребят... а может, ещё рано сворачивать нашу вечеринку-то, а? Споём ещё?

АРТЁМ
(передразнивая Льва)
А может, а может...а, а... а может она вообще еще не начиналась! Эта наша вечеринка-то... Тогда как она тогда может закончиться? А, Женя, что нам на это скажет, наш любимый естесственный интеллект?
(пауза)
Молчит! А я вот, что скажу...
Законченные чувства — это всего только диагноз, но ничуть не финал.

ЕВГЕНИЯ
Ты намекаешь на не начатые...?

АНДРЕЙ
(поднимая чашку, задумчиво)
А может... тьфу ты... думаю она действительно была... то есть... есть! Да, просто есть... между нами. Как контакт. Как проводка. А мы... каждый искрит только в свою сторону... Вот! Как вам?

ЕВГЕНИЯ
(сдержанно)
Поехали...
Контакт — это замыкание. И да, Андрюша. Порой техника горит. Особенно, когда в неё лезут с гитарой, да философией.

ЛЕВ
(вскидывая голову)
Ого-ого! Жеееня... А ты, разве не лезешь? Только не гитарой и философией, а своими уравнениями для человеков, где вечно все не делится на ноль. Потому что так видите-ли просто нельзя! Потому, что так все считают!

АРТЁМ
(мягко, но с нажимом)
Ну-ну, будет, Лев... просто Евгения Павлова боится хаоса. Поэтому и цепляется за числитель.
(пауза)
Хотя знает — всё давно уже в знаменателе, который никогда не станет нулём, да Женя? Я вот уже знаю.

ЕВГЕНИЯ
(взрывается — коротко, сухо)
Да, прекратите же вы... Все! Я пришла сюда не для психоанализа! И попрошу не решать мои уравнения! Потому, что они мои. Только мои. Мои!
(замолкает, тише)
Мы же просто пришли и хотели... увидеться. Правда? Просто увидеться и убедиться, что мы все — ещё есть, и всё еще не ноль, на который нельзя ничего поделить...
(пауза)
И что все мы — не вымысел.... и что сегодня День Рождения...

АНДРЕЙ
(в сторону)
А я до сих пор уверен, что ты тогда по-настоящему её ненавидела.
(Пауза. Тяжёлая. Лев резко берёт аккорд — как будто струна ударила)

ЛЕВ
(равнодушно)
А ты её любил? Или просто ждал, что она полюбит тебя? Или просто... шпили-вили...

АРТЁМ
(ровно, от колоссального напряжения)
Андрей, нет!
(сдержанно, по мере возможности успокаиваясь)
Мы все ее любили... то, есть любим... то есть, я хочу сказать... что неважно это все... кого, что... ее,не её, важно просто любить, любить ту самую возможность любить... и возможность её любить... тоже важно... вот...

(Тишина. Потом частотный шум-гул... Вдруг раздаётся тихий звук — звон фарфора о мраморный пол. Под подоконником— разбитая чашка. Кто-то поставил её за занавеску... Никто не видел, кто, как и когда...)

ЕВГЕНИЯ
(тихо, глядя на чашку)
Это же... моя разбилась, да?

ЛЕВ
(смотрит туда же)
Нет. На столе все наши чашки... смотри. Ровно четыре...

АРТЁМ
(пишет на салфетке)
"Всякий забытый предмет становится посланием. Особенно, когда его запомнят — каждый по-своему."

ЛЕВ
(берёт осколок разбитой чашки, декламирует, играется с ним опасно)

«Быть иль не быть — вот в чём вопрос...
Быть — значит: вынести удары
Судьбы, стрелы ярости слепой…»

АНДРЕЙ
(резко)
Да, харэ! Физики-***зики, философы -аээээ... Кто поставил туда чашку?
(Все молчат. Пауза)

ЕВГЕНИЯ
(будто очнувшись)
Вот это да! Вот так прекрасно! Мы что же, снова репетируем? Как тогда?

ЛЕВ
(встаёт)
Как всегда...
Нет, Женя, нет... Кажется впервые — мы не репетируем, а играем. Потому что если сейчас мы это не сыграем... то  тогда зачем вообще мы здесь?

АРТЁМ
(встаёт тоже)
Главное — всегда вне сцены. И сейчас, как главная виновница... торжества, она там — за занавесом. Но по какую сторону этот занавес?

АНДРЕЙ
(не двигаясь)
Звнавес? Так мы сейчас играем, или не играем? Я думал мы ее ждём? Хотя, все верно... и все равно. Ждем все равно, что чиним. Всё равно, что... Любим? Аааа, все равно! Проехали.

(Тишина. Женя кладёт руку на чашку. Не берёт. Только касается. Потом — отдёргивает, как обожглась. Смотрит на Льва.)

ЕВГЕНИЯ
(жёстко)
Почему ты тогда не пришёл?
(Глубокая пауза. Лев не отвечает. Сцена замирает. Только звук часов — "тик... тик... так... так...")

КОНЕЦ СЦЕНЫ ЧЕТВЕРТОЙ

КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА ПЯТАЯ

Тот же вечер. Тот же стол. За окном — глубокая ночь.
Артём перебирает чётки — металлические, не буддийские. Лев — с бокалом вина, пустого. Евгения смотрит в окно. Андрей молчит.
Тень дерева на стене — похожа на женскую фигуру, но лишь мгновение.

АРТЁМ
(вслух, будто продолжая мысль)
Ха, вот почему мне эта мысль не приходила раньше… Если мысль нельзя выразить словами, это ещё не значит, что она истина.

ЛЕВ
(улыбается, но устало)
А если можно — это ещё не значит, что она твоя.

ЕВГЕНИЯ
(сухо)
Лев, ты тогда не пришёл...
(Пауза. Лев не отвечает. Играется с бокалом)

АРТЁМ
(ровно)
Похоже мы все тогда не пришли. Как она сейчас... Каждый — по-своему. Каждый — в тот свой самый важный момент.
(тихо)
Ибо так работает время... Оно не всегда приходит тогда, когда его ждут.

ЛЕВ
(чуть резче, твердо)
Я пришёл. Тогда. Просто… позже. И ты, Женечка это знаешь! И я.
(пауза)
Когда всё уже было… убрано. И цветы — увяли. Или были пластиковыми с самого начала...
(усмехается)
Прости... Я тогда пришёл.

ЕВГЕНИЯ
(оборачивается)
Я знаю.
Я ждала тебя три часа.
И…
(задерживает дыхание)

ЛЕВ
(ошеломленно)
Что?

ЕВГЕНИЯ
Я не помню... это.

АНДРЕЙ
(громко)
Ого, ребята, что я сейчас вспомнил... Прихожу я как-то...

ЛЕВ
(обрывает, яростно)
Да, замолчи ты сейчас!

АРТЕМ
Проехали, Андрей.

ЛЕВ
...А ты? Что же ты? Забыла, Женя? И как ты вообще можешь хоть что-то помнить? Ты же всегда жила за стеклом!
Теоремы, отчёты, графики. Даже чувства — у тебя это любимые аксиомы!

ЕВГЕНИЯ
(резко)
А у тебя?
(почти шёпотом)
Ты врешь даже сейчас... И всегда врал... И будешь врать... Всегда!

ЛЕВ
(срывается)
Да, потому что вы все хотели видеть меня таким — каким вам всем удобно и комфортно! Вы всех хотите видеть такими...
Людей, сцену... любовь!
А я хотел...
(пауза)
Я рросто хотел, чтобы она меня простила.
(Пауза)

АРТЁМ
(ровно, как хирург)
За что?

ЛЕВ
(более спокойно, опуская голову)
Да, какая ткперь разница... Считайте за то, что пел ей песни, которые написал для других.
За то, что... приносил ей цветы, хотя всегда знал, что она — не ждет.
За то, что...
(пауза)
…просто не смог быть тем, кого она ждала. Потому и не пришёл... Тогда. Да, Женя, не пришёл! И думай, что хочешь...
(Тишина. Только дыхание Евгении.)

ЕВГЕНИЯ
(как бы сама себе)
Я пришла.

АРТЁМ
(жестом останавливает Льва, который хочет что-то сказать)
Нет. Не надо! Молчи... И
Послушай.
Сейчас ты можешь либо ещё раз не прийти...
Либо впервые… остаться.

(Молчание. Лев медленно поднимает взгляд. Молчит. Смотрит на Евгению — в первый раз по-настоящему)

ЕВГЕНИЯ
(почти без звука)
Ты думаешь, что я все забыла? Да, забыла. Только... помню, будто запах — миндальный, который касается шеи... и
Но… я знаю.
Я знаю, что ты не пришёл.
Не потому что не мог, не хотел...
А потому что тогда — там уже была Я.

(Лев замирает. Пауза. Артём и Андрей смотрят на них. Ничего не происходит. Затянувшаяся чуть дольше пауза)

АРТЁМ
(пишет на салфетке, не глядя)
"Иногда она не приходит, потому что она — уже здесь... а ты тот, кого она всегда ждала там."

(Свет начинает тускнеть. Чётки Артёма звенят тише. Лев закрывает глаза. Евгения дышит — тяжело, но будто легче.)

КОНЕЦ СЦЕНЫ ПЯТОЙ

СЦЕНА ШЕСТАЯ

ЕВГЕНИЯ
Прошу всего еще пару слов и я уйду…
(все молчат)
а вы помните, как она сидела на подоконнике и жонглировала мелками? Помните?!
(пауза)
Три куска — и все белые.
(показывает) «Тут главное — пауза между бросками. Всё остальное — мел».

ЛЕВ
Ха, точно... именно тогда она и сказала: «Игра — это просто смерть, отложенная на пару мгновений». А Артём тогда, как всегда это записал... ахахахаха... на пару мгновений! Ибо, наш Андрей... ахахахаха
(смеется)

Артём (пауза)
Смешно? Может и смешно! Но этого всего смешнее, как легко мы всё это вспоминаем, и как трудно — помним...
…но вспоминаем мы всегда и обязательно не всё — но всегда только себя... Но, ладно... Сейчас же еще смешнее другое... что она не отвечает, и не объявляется, хотя телефон включён... да, Женя?

ЕВГЕНИЯ
(глядя в экран смартфона)
Да.

АНДРЕЙ
Вот, что я скажу - это не смешно. Смешнее то, что я все еще здесь... мы все еще здесь... Это же смешно, как-будто мы все хотим быть с ней, потому что с ней — мы те, кто не облажался... а она уже не хочет? Или... это тоже проехали?

(откидывается назад)
Нет? Ну, слушайте... однажды она сказала мне:
— Андрюшенька, хороший мой, этот мир не починить, просто спой про него.
И, представьте, я спел! А затем молотком... Молотком по ладам — вот так... первый и последний концерт в моей жизни, которым я гордился, горжусь и буду гордиться!
(смеётся)
Однако, проехали... А морозильные камеры, иорозильные камеры намного крепче, да.

ЛЕВ
О, нет... не может быть... ахахаха... я просто это вижу, вот прямо здесь и сейчас...
Нет, Петров, да ты не просто спел — ты выдохнул! Выдохнул любовь!
(тише)
А мне однажды:
- Ты звучишь, как падающий астероид на старое пианино.
Что, знакомо, Андрей, да?
(пауза)
Это, кстати, комплимент, запомни, Моцарт... У неё свой способ любить.

ЕВГЕНИЯ
(глядя в кружку)
А у тебя — свой, ссс... Рубинштейн... у каждого свой. И у меня тоже свой, как проклятие...
Формулы. Цитаты. Метастабильные состояния.
(вспоминая)
Но ведь я же тогда всё рассчитала. До миллисекунды. До расстояния между пульсами.
(в голос)
А потом она... улыбнулась и растворилась на перемене.
С тех пор я... теоретик. Без практики.
(улыбается)

ЛЕВ
В ее стиле... Она так всегда исчезала, когда становилось слишком реально.
Словно сон на грани пробуждения.
Вот ты словно помнишь его, но чуть только попытаешься вспомнить — исчезает как всякий смысл.

АРТЕМ
Точно! Браво, маэстро! С моими салфетками всегда ровно так... Вот они есть! И вот уже просто оригами с душой мастера-гения...
И всегда без страха. Без поражения. Без борьбы...

АНДРЕЙ
(встаёт, берёт гитару Льва)
Ну, и напоследок... я тогда всё-таки спою.
(настраивает струны) Как тогда... И, наверное, пойду...

ЛЕВ
И в этот миг Вселенная очнется... она услышит и войдёт... мооо-яааа бесстыдница-ааа... лююююбоофффь...
Андрей, на бис! — двадцать лет спустя...
Ахахахаха...

(Андрей играет. Простая, почти детская мелодия. Несколько нот, запинается. Не поёт. Только звук)

ЛЕВ
Смыыысл неее в тооо-оом, чтобы остаааться, а в тоооом, чтобыыыы звууучаааать"?
Тогда не понял. Но сейчас… оу, Йййеее-ссс!

ЕВГЕНИЯ
Нет! Стойте, прекратите пожалуйста! Она придёт, вот сейчас и придет, сейчас войдет... и скажет, как только она говорит: "Привет-приввет! А вы что же, без меня начали?" И рассмеется...
И мы все засмеёмся — и всё будет как раньше. Да-да... да! Да?
(оглядывает всех молчаливым взглядом)
(молчание)
(взрываясь)

Где музыка? Андрей... Ну, что же вы снова все молчите...? Почему вы всегда только и делаете, что молчите!?

АРТЕМ
Может, уже и входила или вошла — просто не в том измерении, Женя... не в том платье, не в ту дверь...не к тому... человеку...
(пауза)
Ох, дьявол...
Я же всегда хотел стать священником.
(улыбается) да-да... Вы не знали? А потом... Потом встретил вас... всех... всех до... одного — и вдруг осознал, что ничего мне больше и не надо в жизни, и что я уже в своей роли... навсегда! И другой у меня нет и никогда уже не будет.

ЕВГЕНИЯ
(чуть вскидывая голову)
...Если бы она сейчас вошла — Ах, если бы вошла, нет, я бы не спросила, где она была... так долго...
Я бы спросила — мы всё ещё можем? Мы все ещё можем! Все... все до... одного...

(Никто не отвечает. Только дыхание.)
(Андрей снова берёт гитару. Играть не начинает. Держит, как ребёнка.)

ЛЕВ (вслух, почти молитвенно декламируя)
...Если ты нас слышишь —
дай знак. Хоть строчку. Хоть ноту.
Хоть миг...
в котором мы не боимся быть.
С тобой.

ЕВГЕНИЯ
(в пустоту)
И собой... во всем...

АНДРЕЙ
Ну, не знаю... видимо только у меня все шиворот-навыворот. И прикосновения. И плоть.
А что внутри — и не знаю даже, как на это взглянуть... Может, если бы кто подсказал-разрешил, я бы и рискнул... Ладно, проехали...

АРТЕМ
Любовь без прикосновений  — как отвёртка без ручки.

ЛЕВ
«Если б ты остался, я бы осталась с тобой.
Но ты ушел, и я осталась — без себя».
(усмехается)
Этого тоже я тогда не понимал...
Да и сейчас — кажется только начинаю. Если вообще что-то надо понимать... Женя... Артём... Андрей...?

(все молчат)

ЛЕВ
Идем? Или идем до конца? Хотя все это одно и то же... идти или ждать... ждать и идти... жить и играть, играть в пьесе, и жить в ней...
Но, если... Если она и есть — наша пьеса?
Все эти слова, вся эта музыка, все эти воспоминания и мечты... День Рождения... Все это и есть пьеса...
И если она сейчас звучит — значит, она обязательно придет... Пусть поздно, и вдруг однажды... но уже по-настоящему...

ЕВГЕНИЯ
А если... Нет. Уже никто никуда и никогда не придет... И она не придет... Если мы будем ее ждать... если мы все будем ее просто ждать...
(глядя в зал)

КОНЕЦ ШЕСТОЙ СЦЕНЫ

ФИНАЛ

Все встают. Начинается пронзительный ренактмент. Роли распределяются молча, будто заранее знали. Мизансцены рушатся, импровизация срывает маски. В этот момент — они снова живые. Как в старых школьных стенах, как в пыльном актовом зале. Музыка появляется из ничего — то ли из гитары, то ли из их ритма, то ли из воздуха.)

Музыка нарастает. Сцена превращается в вихрь. Свет дрожит. Кафе "Квант" как будто расплавляется, становится декорацией. Мир и театр сливаются в одно.

Темнота медленно заполняет углы сцены. В воздухе — лёгкий дым, как будто время сгорело, но не до конца.

— Лев подходит к гитаре. Кладёт её на стул. Гладит гриф, как плечо друга. Уходит в тень.

— Андрей выключает розетку. Свет мигает. Смотрит вверх. Хмыкает. Протирает руки. Уходит за кулису, не оборачиваясь.

— Артём оставляет салфетку на столе. Камерно наклоняет голову, будто слушает: из динамиков тончайшим эхом — смех, как отзвуки школьного спектакля. Он улыбается. И тоже уходит.

— Евгения остаётся. Она берет с подоконника, простую, как у школьниц заколку, закалывает волосы и на тот пустой стул.

На фоне — медленно, очень медленно, появляется проекция: та самая школьная фотография. Чёрно-белая. Они вчетвером. Один кадр.
Свет начинает убывать — от краёв сцены к центру. Последний акцент — на Пятом стуле. Он пуст. Он светится.
На мгновение кажется, что там — тень. Не человек. Просто дрожание пространства. Легкое движение света, будто кто-то действительно сидит. Или уже давно сидел.
Гитара издаёт последний аккорд. Не сыгранный — как будто... напоследок.

ТЬМА.

ЗВУК: Шаги. Один. Другой. Пауза. И смех. Женский и мужской... Счастливый. Резко — звенящая абсолютная тишина.

ЗАНАВЕС.