Сергунька. Памяти Сергея Есенина

Я из народа вышел: из рязанских,
Горячий и строптивый, как огонь,
Не голубых кровей, простых, крестьянских,
В ответ могу дать сдачи, только тронь!

Я научился огрызаться с детства,
Учитель – мой воинствующий дед 
И мне досталось от него в наследство
Дурное послевкусие побед. 

Я был взращён своей любимой бабкой,
Она была мне в детстве словно мать,
И дедом лупцевался для порядка,
Чтобы мужчиной поскорее стать.

Я хулиган, ну, в общем, славный малый,
У каждого из нас свои грехи,
Быть может, капельку, немножко шалый,
Но и у зёрен много шелухи.

Я парень не из робкого десятка:
Против троих в бою бывал один,
Кастет в кармане да стальная хватка:
В висок иль в ухо – благостный почин. 

Я молодой, задиристого нрава, 
Знаток кабацких песен подшофе,
Идущая вослед за мною слава –   
Терновый лавр на бедной голове.

Я весельчак, душа любых компаний,
Не зря мне дОроги мои друзья,
Бесспорный вред от частых возлияний
Когда-нибудь погубит и меня.

Я не совсем уж горестный пропойца,
Винцо люблю, но не всегда бухой,
Советские рубли вместо червонца 
Зачтутся в счёт за выпивку в пивной.

Я бедокурю только не от злости,
Как глупый и задиристый щенок,
Кто без грехов, каменья в меня бросьте,
Не так ли осудил блудницу Бог?

Я раздражаюсь от неправды жутко,
Остыну враз, едва перебешусь,
Но не теряю здравого рассудка,
Вот только сердце моё ранит грусть.

Я весь прозрачен, не терплю двуличья:
С лихвою оплачу добром добро,
Блюсти не стану в обществе приличья,
Когда вгрызаются в моё нутро.

Я хоть проказник, но не уголовник,
Пусть это опровергнут блатари,
В ОГПУ не расколол, колол полковник,
Сидят там, к слову, разные хмыри.

Я был подвергнут странной процедуре: 
Рта не открыл – «антисемит» – ярлык
Изверившись в советской диктатуре,
Виновен несговорчивый язык.

Я для доносов вовсе не пособник,
Скорее «Буревестник», но не «Уж»,
Ко мне не раз наведывался гопник
В надежде оторвать жирнющий куш.

Я риск люблю, рискую наудачу,
Всё ж мне воткнули финку под ребро   
И не от боли, от обиды плачу,
Ведь неугоден стал политбюро.

Я с детства уже рифмами глаголю 
И дегустирую поэзию на вкус,
Нелёгкую при этом выбрав долю,   
С читателями взглядами делюсь.

Я не бросаю глупых слов на ветер,
Не взвешиваю мысли на весах,
Любовь к святой Руси в приоритете,
Пока дышу, живёт в моих стихах!

Я сын её, душою за свободу,
За то, чтобы воспрянул русский дух,
За благостность великому народу:
Глаза слепому, а глухому слух!

Я сразу выбрал путь себе тернистый,
Принципиально жизнь готов отдать,
Но соловей на ветке голосистый
Устал от безразличия страдать!

Я преклонил пред женщиной колени,
В плечах рассыпав золото кудрей,
Ищу давно – найду ли утешенье,
Томясь о той единственной, своей. 

Я по такой любви скулю до дрожи,
Согреться бы от пламени костра,
А милая моя с другим, быть может,
Ночь коротает вместе до утра!

Я не её ласкаю на коленях, 
Не трепещу, других касаясь губ,
Без сладостного головокруженья,
Мне не люба она, ей я не люб! 

Я нынче франт в цилиндре и штиблетах –
Узнает ли меня родная мать?
Свой, но чужой средь братии поэтов,
К столичной жизни начал привыкать.

Я не чураюсь разных вечеринок:
Что на них делать? выпить да взгрустнуть,
Потанцевать под шелест грампластинок,
И на чужом плече потом уснуть.

Я много раз растрачивал напрасно
Любовный, не наигранный свой пыл, 
Тянулся к ней, казавшейся прекрасной,
Ну, а теперь он, кажется, остыл.
 
Я плачу рифмою о неизбывном,
И плачет роща за моим окном,
И чудится мне в крике журавлином
Моя печаль и грёзы о былом! 

Я капли слёз сбираю на ладони,
Ушедших дней нисколечко не жаль,
Во снах ночами видятся мне кони,
Несёт их ветер за собою вдаль!

Я им когда-то гребнем гладил гривы,
Табун коней гонял на водопой,
Гарцуя на коне юнцом сопливым,
Одушевлённый дядек похвалой.

Я расцеловывал у бабки руки,
Прося мне на ночь сказки рассказать,
От уха далеко заслышав звуки,
Умел, как ангел, тут же засыпать.
 
Я не забыл рябиновые кисти
Горстями жать в рябиновую кровь,
И запах этот терпкий и душистый,
Тревожит моё сердце вновь и вновь!

Я оголённый нерв, весь из сомнений,
В душе с обидой затаилась боль,      
Похмелье среди разных точек зрений, 
Больная и любимая мозоль.

Я в зеркале себя сегодня видел
И в страхе, потому что не признал.
Сергунька, кто, скажи, тебя обидел?
Из зазеркалья дух мне вдруг сказал.