Доблесть в бокале

Рыцарь Эдвард, славный воин,
Жил не битвами, а вином напоён.
Доспехи сменил на плащ дорожный,
Искал он радости, простой, ничтожной.
Не славы жаждал, не земель чужих,
А женщин ласки, да пиров лихих.
По странам странствовал, без цели ясной,
Лишь следуя за жизнью бурной, страстной.

С утра бокал, с обеда – кружку,
Вечер – с красоткой, что сидит в кругу.
Турниры бросил, царские приемы,
Предпочитая злачные, темные закоулки.
Коням и шпаге предпочел он флягу,
И звон монет, что шел в трактир во благо.
Не помнил клятвы, данные когда-то,
Его мораль была уже утрата.

В Италии лакал он "Кьянти" славное,
Во Франции "Бордо" пил постоянно.
В Испании "Херес" вкушал он томно,
В Германии он пиво пил огромно.
И каждой даме комплимент отвесил,
И часто очень даже небесцельно.
Не разбирал он, юна иль стара ты,
Коль весела ты – распахни объятья!

В тавернах галдел, песни распевая,
Кутил и тратил, жизнь не замечая,
Как годы мчатся, словно кони в поле,
И молодость уходит, поневоле.
Но Эдвард не грустил о днях минувших,
Он жил моментом, здесь и настоящем.
Не думал он, что ждет его расплата,
За жизнь такую, буйную, богатую.

Однажды вечером, в таверне местной,
Где дым стоял, как в кузнице небесной,
Сидел он пьяный, взор его игривый,
И оскорбил рыцаря, гордого, ревнивого.
Тот рыцарь Зигфрид, славный и суровый,
Был оскорблен шутя, простой, бестолковой.
Промолвил Эдвард что-то про рога,
И про супругу, что ему дорога (похоже).

Зигфрид вскипел, как котел над огнем,
За меч схватился, быстрым, хитрым днем.
«Ты заплатишь, пьяница презренный!
За оскорбленье будет час мгновенный!»
Эдвард, хоть пьяный, был не робкого десятка,
И тоже выхватил клинок из кладки.
Завязалась драка, шум и грохот,,
Разбились кружки, опрокинут лоток.

Но Зигфрид был сильнее и проворней,
Его удар был точный и узорный.
Клинок вонзился Эдварду под ребро,
И хлынула из раны кровь ручьем, недобро.
Упал Эдвард, тяжело дыша,
Не веря, что пришла его душа
К концу дороги, к смерти неминуемой,
От рыцаря другого, горько и безумно.

«Вот так заканчивают жизнь гуляки,
Кто ищет в вине и женщинах лишь знаки!
Кто забыл о чести, о долге, о присяге,
Находит смерть в трактирной той коряге!»
Промолвил Зигфрид, убирая меч,
И вышел вон, стараясь уберечь,
Себя от гнева, от закона кары,
Что ждет убийцу, в каждом старом баре.

А Эдвард лежал, в крови и вине,
Последние мысли – о светлой луне,
О женщинах нежных, о днях веселых,
Что так легко и безмятежно пролетели.
И умер он, рыцарь, странный, бесславный,
В таверне грязной, всем почти забавный.
Никто не плакал, не скорбел о нем,
Лишь пьяницы вздохнули, крепким сном.

Мораль сей басни, может быть, простая:
Не ищи в жизни лишь веселья рая,
Цени долг и честь, и помни клятву,
Иначе смерть найдет тебя внезапно.
Но кто мы, чтоб судить его судьбу?
Он выбрал путь, он шел ему в борьбу.
И пусть земля ему покоем служит,
A память о нём жизнь пусть не остудит.