***

Когда наступали холода мы всей семьёй перебирались в подвал. Топить дом было очень дорого. Чтобы сэкономить на дровах, мама использовала вместе с дровами высушенные коровьи лепёшки. Наверное по всей Армении нельзя было заметить мусора, который мог бы гореть. Пластиковые бутылки, автомобильные покрышки, старая изношенная до дыр обувь, всё шло в топку буржуйки.
Еда не всегда была достойной; яйца, молоко, макароны, растительное масло  к повседневным традиционным овощам считались знаком стабильности и благополучия сегодняшнему дню и на завтра. А бывало нашинкуешь засоленую в свекле капусту, добавишь репчатого лука, красного перца, сдобришь маслом и хорошо. Вот тебе и обед. Но сейсас я смело могу сказать, что тогда, в то голодное время, моя жизнь была более насыщенна и самодостаточна, нежели сейчас.  Это правда.
Вечерами уставшие, скорее  от недоедания, мы ложились в постель в вещах, чтобы отогреть ее. Потом я читал вслух перевод  выбранного среди книг наугад армянского поэта, и следом эту же работу читала мама в оригинале на армянском. Мы сравнивали, долго спорили. В разговор вмешивалась сестра и мама оказывалась в меньшинстве.  Ее доводы в пользу армянского теряли свои позиции. Я и Ира говорили о русской литературе. Потом, чтобы завести маму я говорил, что хорошая литература может родиться только в империи, и мама забывала про трудный день;
- Устала я от вас. Ничего у вас нет, русский язык не может передать ту красоту, что есть в армяском языке. Выключайте свет. Спать пора.
- Нет, мама, это не так. В армянском языке просто мало выразительных слов.
- Сейчас ты договоришься. Мало  выразительных слов.
Мама, словно в протест, переставала с нами спорить и начинала по памяти читать отрывки из работ Чаренца, Севака, Туманяна, Исаакяна.
Господи, знаю, не вернуть этих дней и все же,  спасибо.