armageddon pt. 4

Хлопья пепла врезаются в кожу, как осколки разбитых обещаний. Ты моргаешь, и на мгновение ресницы слипаются в ледяных кристаллах — словно та самая зима, когда ты в последний раз держал ее руку. Но иллюзия длится лишь до первого вздоха: пепел въедается в легкие, а «снег» на ладонях оказывается прахом того, кто когда-то смеялся вместе с ней на крыше сарая. Демоны ползут за тобой, вереща, как старые плёнки с испорченной записью. «Смотри-ка, — хрипит один, вылезая из твоей тени, — он плачет ядом! Хочешь, мы соберем твои слезы? Из них выйдет отличная отрава для новых миров». 

Ты хватаешь его за шею, но демон не сопротивляется. Его горло рассыпается, как песок в песочных часах, а ты падаешь на колени, сжимая в кулаке лишь горсть пыли, пахнущую лавандой. *«Зачем ты нюхаешь её пепел? — шепчет другой, целуя твое ухо ледяными губами. — Она же сгорела. Ты сам поджег»*. Ты вонзаешь лезвие ему в грудь, но вместо крови из раны выползают чёрные бабочки с выжженными на крыльях словами: *«Прости»*. Ты не помнишь, кому их говорил. 

Край мира оказался не стеной, а зеркалом. Бесконечным, треснувшим, мертвым. Ты бьешь по нему кулаком, и стекло впивается в костяшки, но боль — ничто compared to отражение, которое ты видишь: Она стоит за твоей спиной. Настоящая. С веснушками на носу и шрамом на запястье — тем самым, что ты оставил, вырываясь из ее объятий в ту последнюю ночь. *«Ты вернулся», — говорит Она, и ее голос — это звук лопнувшей струны на той самой гитаре, что ты сжег*. 

Демоны облизываются. Ты поворачиваешься, но там никого. Только пепел, падающий на место, где она должна была стоять. Зеркало лжет. Оно всегда лжет. Ты бьешь снова, и осколки впиваются в лицо, но ты не останавливаешься, пока отражение не превращается в кровавую маску. «Выходи! — рычишь ты в пустоту. — Выходи и скажи, что ненавидишь!». 

Тишина. 

Потом — сердцебиение. 

Оно бьется из-за зеркала, сквозь трещины, и ты, истекая стеклом и воспоминаниями, проламываешь стену. Внутри — вспышка. Не света, а тьмы, которая обжигает хуже пламени. Ты падаешь в нее, а когда поднимаешься, видишь: 

Она. 

Настоящая. Не призрак, не память. Ее руки протягиваются к тебе, но ты отшатываешься — потому что видишь, как из-под ее кожи выползают демоны, точь-в-точь как те, что сожрали твой мир. «Я пыталась предупредить тебя, — шепчет Она, и из уголков ее губ стекает черная смола. — Но ты разбил все зеркала. Даже те, что показывали правду». 

Ты хочешь закричать, но вместо звука из горла вырывается стая ворон. Они выклевывают Ее глаза, превращая их в пепел, а ты не можешь двинуться — корни из трещины уже обвили твои кости, приковав к месту.

«Снег идет», — говорит Она, указывая на пепельное небо.

И ты веришь. Намеренно. Безумно. Навсегда.