Оторви, да выбрось!

 Рома, этот рассказ о тебе, надеюсь, ты прочитаешь. Ты - молодец! Любим, ждём в гости!

 - Что за парень у Любки растёт! Оторви, да выбрось! - соседка Тамара на критику в адрес Ромки Зарубина не скупилась.
 Не любили Ромку во дворе. А всё из-за Любки. Любка была человеком с психическим расстройством. После смерти мужа, началась у неё депрессия, от которой её периодически лечили в специальном учреждении. Сына такой матери воспитывать не доверили и отправили учиться в школу-интернат, откуда Ромка периодически сбегал, за что Любка его нещадно порола.
 Однажды Надя, женщина из соседнего подъезда, стала свидетельницей подобной экзекуции.
 Жила Любка на первом этаже, и Ромкин визг слушала вся улица. Надя вбежала в подъезд, толкнула незапертую дверь и застыла на пороге. Любка, с перекошенным лицом, держала на коленях Ромку и что есть мочи, ремнём стегала по худенькой попе. Ромка уже и визжать перестал. На полу блестела лужа. Надя поняла, что мальчик описался.
 Надя вырвала у Любки Ромку, выхватила ремень и стеганула ошалевшую бабу по ноге так, что Любка взвыла не хуже пожарной сирены.
 Надя ни слова не говоря, ушла домой вместе с зарёванной добычей,  в лице Ромы. У себя она искупала мальчика, переодела в одежду сына Андрея, накормила горячими беляшами  с молоком, за которым и пошла в магазин, по пути став свидетельницей кровавой расправы.
 Весь вечер Рома рисовал вместе с Надиными детьми Юлей и Андреем и собирал конструктор.
 Утром он спокойно поехал в интернат. Больше не сбегал.
 - Никогда не бей родного ребёнка! - сказала Любке Надежда, встретив её во дворе через пару дней.
 Любка покаянно зарыдала.
 Окончив школу, в которой учился на неизменные трояки, Ромка домой не вернулся.
 Поступил в технологический колледж и жил у матери отца, к тому времени, парализованной. Убирал за ней фекалии, стирал вонючие штаны, готовил полезные блюда, исправно покупал лекарства.
 Бабушка умерла, когда Рома заканчивал университет.
 Кое-как учась в школе, в колледже стал отличником и поступил на бюджет в университет.
 Уже в семнадцать, Роман раскатывал на новёхоньком мопеде.
 - Украл где-то, бандюга! - выпалила Тамара с ненавистью глядя, на прогнавшего мимо неё парня.
 - Ничего он не крал! - крикнула гулявшая во дворе Юля. - Рома подсобным рабочим  работал в столовой и накопил! По копеечкам собирал! Штаны старые целый год штопал! А Вы, клевещете!
 - Иди детка, - ласково сказала Тамара, благоволившая к положительной Юле и её семье.
 У Юли не укладывалось в голове: как можно гнобить человека, если у него болеет мама?! Жалеть же нужно! А она его вором зовёт! Напраслину возводит!
 Рома, похоронив бабушку, вступил в наследство, сделал в квартире ремонт, а потом продал её и уехал в столицу.
 - Что-то Ромка твой и носа не кажет! - злобствовали Зоя и Тома. - Сел небось. Срок мотает!
 Любка с ними не связывалась. Её местные кумушки ненавидели. Года не проработала, а пенсию получает больше, чем у них! И необразованная, психически нестабильная, неухоженная, но добрая Любка, чувствуя агрессию, избегала противных соседок. Уважала одну Надю. Ни она, ни её дети никогда над ней не смеялись и Ромочку её любили.

 Роман Алексеевич или Шеф, как его теперь частенько называли, срок мотал. Вернее сказать: стаж зарабатывал. Работал он в дорогом московском ресторане шеф-поваром. На вырученные от продажи бабушкиной квартиры деньги, взял в ипотеку квартиру и исправно платил взнос, каждый месяц. Жена Ромы Инна работала отделочником и квартиру, в которой жила с мужем превратила в произведение искусства. Ещё и цветы развела. Чистоту супруги поддерживали с удовольствием, причём оба. Все кто заходил в гости, восхищённо присвистывали, так хорошо было у них дома.
 Инна, полюбив Рому, решила не отставать от мужа и выучилась на кондитера. Супруги открыли кофейню, которая пользовалась популярностью у семейных пар с детьми. Рома в свободное время, охотно помогал жене.
 Только малыша у них не было и не предвиделось. Инна была неспособна к зачатию, о чём честно предупредила Романа вскоре, после знакомства. Роман только обрадовался. Он боялся наследственности матери, поэтому на ребёнка не решился бы.
 Впрочем, сынок у них был. Толстый рыжий мейн-кун по кличке Риккардо. Кто его так назвал, Рома понятия не имел, но кот реагировал только на это имя. Нашёл его Рома замерзающим на помойке декабрьским вечером и с тех пор, рыжий Риккардо жил, как король.
 
 Тома чуть руки себе по локоть не откусила со злости. Было от чего негодовать: Любкин недоумок, как она его называла, приехал к матери!
 Но не с бритой головой и тюремной котомкой, а на дорогом новёхоньком Мерседесе!
И пошла суета! Сперва в квартиру нагрянула бригада ремонтников, потом клинеры подоспели. За неделю убогая Любкина однушка превратилась в роскошные покои. Ромка поменял всё, от ванны и кухонного гарнитура, до дивана, постельного белья и  посуды. Особенно соседей восхитили широкоформатный цветной телевизор, ковёр из натуральной шерсти и двухкамерный холодильник последней модели.
 С той поры Рома к матери приезжал, как по расписанию: раз в два месяца. Из машины выгружал туго набитые пакеты.
 Любка зимой щеголяла в новенькой дублёнке и дорогущих ботиночках. Летом трепала нервы местным сплетницам яркими платьями и золотой цепочкой с кулоном.
 Рома возил мать в парикмахерскую, где её модно стригли, делали маникюр и педикюр. Зубы у Любы во рту, теперь сияли, как жемчужины, словно и не пугала она когда-то ребятишек беззубыми улыбками.
 Тамара, которую сын не навестил за прошедшие десять лет ни разу, на желчь изошла.
 
  - Говорила я тебе, отличный у тебя парень! - улыбалась Надежда при встрече.
 Любка светилась, казалось, она помолодела лет на пятнадцать.

  Летом, приехав навестить маму, Юля проходила мимо Любиного окна на кухне. Она почувствовала вкусный запах жаркого из баранины.
 - Сынок, ты не поровну разделил! - донёсся до неё голос тёти Любаши. - Себе чуть-чуть положил, а мне навалил целую гору!
 - Мам, да я же в любой момент куплю и приготовлю себе, что захочу! - пробасил сынок. - А тебя-то кто покормит?!
 Юля улыбнулась и побежала домой, к своей маме. На душе у неё было светло и радостно, как бывает, когда получаешь неожиданную, но очень приятную весть.