Откровенно о сущем...

 

                Да, будет свет, вокруг всё ало,
                Не кровь моя, то солнце встало...


Листопад за окном, значит, скоро наступит зима,
И метель забросает древа перламутровой ватой,
И уснёт подо льдом в изголовье Катуни Сема,
Только я не усну, думки всё о той старенькой хате.

Два окошка во двор и одно на дорожную пыль,
Хоть и пыли той горсть - предпоследняя в улице узкой,
И не вспомнишь теперь, то была или сказка, иль быль:
Журавли у пруда и на самом крыльце трясогузка.

Где уж мхом поросла и глухая, без окон стена,
И на крыше камыш, воробьи где и гнёзда уж свили,
Сад опал где уже, у пруда где и ива мрачна,
Да и пруд сам угрюм, тишиною его обложили...

Буду просто глядеть, как сливается синь с бирюзой,
Как врачует волна полысевшего берега раны,
А потом немотой иль строки благородной лозой,
Улечу в синеву за твоим златовласым бураном.

А внизу под скалой будет также струиться Река
И шуметь ветерок, где-то там, под созвездием Вега,
Только здесь у меня, на уставших от думок висках,
Не зима - листопад будет виться серебряным снегом...

На ладошку упал пожелтевший рябиновый лист,
Будто снова напомнил о том мне, что Бремя не вечно,
Как бы не был ты свят и до искренней честности чист,
Всё однако зажгут по тебе поминальные свечи.

И накроют столы, простынями увив зеркала,
И проставят твоих Восхождений в Падения Даты,
А в твоём сентябре за тебя отрыдает ветла
И отмолят грехи, за тебя ли вот только, закаты.

И травой зарастёт убелённый сединами Сад,
И тропинка сквозь Мглу оборвётся у самого края...
Я пока ещё жив, и персты поутру не дрожат,
Лишь Свеча вот дымится в руке и трещит, догорая.

                * * *

Коль существует жизнь, то рядом с нею смерть:
Две сущности не дум - земного бытия,
Вверху - небес простор, внизу - забвенья твердь,
А между - мы с тобой: Мгновение и Я.
 
И больше никого средь этой пустоты,
Безмолвие вокруг - величие Творца,
Коль где-то громыхнёт - на миг короткий ты,
А молния моргнёт...два брата-близнеца.

Нашли друг друга мы средь уж погасших звёзд,
Тропинка в черноте, свечи огонь, погост,
Увядшая трава, пурпурные цветы,

И звон колоколов, успеть бы до зари
Расставить по местам апрели-январи...
Уходим в темноту, блаженный Я и Ты.

               * * *

Я видел Смерть, я ей глядел в лицо,
Глазниц чужих глотая принадлежность,
И выл как пёс, взошедши на крыльцо
Её дворца, её во мне безбрежность.

Где только я, да жуткий хлад вокруг,
А по краям несбыточности сути,
Лишь только тень твоих в веснушках рук,
Да лик Его, как витязь на распутье.

Не трёх, увы, а только двух дорог:
Одна на Крест с порочной позолотой,
Вторая - вниз сквозь святость и порок
На дно, сквозь марь незримого болота.

На ветви ив, приспущенных к земле,
На снег, что лёг, как тлен на травы в мае,
Прикрыв собой веснушки на челе,
Той, что на Крест безбожников вздымает.

               * * *

Небытие!.. открой изгнаннику ворота,
И проведи меня к всесильному Нему,
Где я пойму душою суть круговорота,
И быть в с е г д а, своё стремление уйму.

Здесь тишь, от коей я в неистовом восторге,
Под сенью дивных древ найду себе приют,
И опустив небес святых резные шторки,
Познаю Смерти истой вечный Абсолют.

             * * *

Тлен – холодный лик ночи,
Жизнь  - палящий огнь свечи,
Что средь дня зажгла ты Ей-
Богородице своей.

В полдень древ коротка тень,
Но на спад лишь только день,
Тень растёт сама собой,
Но лишь ночь – и тень долой.

             * * *

Как же быть нам теперь...одиноким,
Не по факту, по сути своей,
Удаётся быть гордым немногим,
Как и быть - не казаться, умней.
 
Разделили нас годы на касты,
На чужих мудрецов и своих,
На покорных рабов и зубастых,
На святых сыновей и лихих.

А ведь Бог нам велел быть на страже
Не коварства - мирской доброты,
Что святее Писания даже,
Где пред Небом в Причастии ты.
 
Не убей честолюбием душу,
Погаси вожделения жар...
Очень жаль мне, что сердца не слушал,
Превратив ностальгию в кошмар.

            * * *

А ты знаешь, мама, умирать не страшно,
И не больно даже, разве что чуть-чуть,
Напоследок только мне земного брашна,
А не райских яблок положи на грудь.

Просто хлеб, который испекла ты ныне,
Сбрызнув сверху, дабы мягок был, водой,
Пахнет так руками тёплыми твоими,
А ещё, как в детстве раннем лебедой.

Той, что у забора, словно лес дремучий -
Было так и будет завтра и всегда…
Вот бы мне проснуться, да чтоб в небе тучи,
А меж ними кляксой ранняя звезда!..

            * * *

Строки о неге, тебе написал их, о, Солнышко Лета!
Льются лучами сребристо-златыми пасхальной недели
В нежные ушки в серёжках-сердечках лазурного цвета...
Времечко-время, ну вот, дорогая, и мы поседели.

Дети же наши - недолго до внуков им!.. взрослыми стали,
Меряли только ведь ножками хилыми хладные лужи,
Ныне далёко, свои их позвали туманные дали,
Южные ветры и зубки несносной арктической стужи.

Кровь молодая, ей нужно движенье и пламенность перца,
Сверху до низа, от низа до верха, от сердца до сердца:
Всё по спирали, сначала - детишки, потом уж и внуки.

Грустные думки, друзья и подруги - вы часики сверьте!
Не о себе, как о некой особе - о Жизни и Смерти...
Близится время той горестной самой с собою разлуки.

                * * *

Музыка рождения и смерти,
В памяти, как письмецо в конверте,
Чаще чем себе вскрываешь душу,
Реже тем от слёз ты лик свой сушишь.

Знаю, что  вокруг меня - не вечно,
Пунктик есть, как в слове слог, конечный,
Разве, что любовь, со мной играя,
В гамме цветовой не знает края.

                * * *

Года, года... уж скоро на покой,
По сути, в нём, покое том, я с детства,
Такое вот премудрое соседство -
Поминок скорбь и тут же шумный той.

О Смерти мысль абсурдна, но проста -
В душе - печаль, а в сердце пустота...

                * * *

Что знаешь ты, пиит, о смерти окаянной,
То, что там кровь и боль повсюду и везде,
И что там я в стихах, той смертью обуянный,
Не о любви большой, мечтаю о воде.

Уж не страшны ни свисты пуль, ни бомб разрывы,
Привык я к ним ещё с чеченской - Курчалой,
И стык фронтов, и наступленье, и прорывы,
И снег в лицо, и рядом друг мой неживой.

Да, горы там намного выше терриконов,
И разговор в чужих окопах неродной -
Жестоко-злой, и меньше - смерть повсюду, стонов,
И...страшно вымолвить - война в войне с войной.

А здесь свои по разговорам и по крови,
Но хуже дьяволов по сердцу и душе...
Моя война с войной в моём правдивом Слове,
Оно, то Слово, Честь и Совесть - не клише.

                * * *

           С великим уважением к А. Блоку...

"Не бойся умереть в пути…."
Ты пробираясь сквозь чащобы,
Увидеть дол родимый чтобы,
Не смей с тропы крутой сойти!

Пусть, справа там, бурлит река,
А слева скал крутые склоны,
Ты только верь, что дол зелёный,
Всего-то метрах в сорока.

А коль и нет, то рядом он
Шумит травой густой и милой,
Где и покой твой, и могила,
Его любовью окружён.

                * * *

Как намедни и я о себе поэтическим жалом,
Упершись огоньком сигаретным в чернильную лесть,
Так и вечер лучом красноватым луны запоздалой,
О закате несёт величавом тревожную весть.

Где, что вскрик, то мольба о спасении душеньки грешной,
Той рябинки, что гроздь оголив, словно девица грудь,
Голосит снегирём средь уж мглы беспросветно-кромешной,
Из которой его в тот рассвет, что уж был, не вернуть.

Ибо, умер закат, погрузившись в кровавые грёзы,
Чтоб уж следом меня за собою во Тьму уволочь...
За окном небеса в серебристых, как ландыши, звёздах,
Не рисуют-творят из Мгновений мгновенную ночь!..

                * * *

С тобой, о, Женщина, остались до конца
Глубокий снег и бледно-сумеречный вечер,
Что в нужный час твои беспомощные плечи,
Закрыл собой от смертоносного свинца.

Стреляли вслед тебе и чтоб наверняка,
Со всех стволов, прицельно так, гремучим жалом,
Поверх голов и по ногам, но ты бежала,
По дубняку и серебристым ивнякам.

Навстречу тьме без лицемерия и фальши,
Минуя свет, от тьмы коричневой подальше,
Как смерть, страшно оно, то лютое зверьё,

В златую осень с лопухом и лебедою,
Умыться чтобы родниковою водою,
Туда, где Сад Вишнёвый Прошлого её.

                * * *

Не видишь дальше носа своего:
Однажды Смерть мне чёрная сказала,
Но ведь она, презренная, не знала,
Или от зол проделанных устала,
Что я соратник Бога самого.

И у меня на смерть иммунитет,
Ведьмак и Бес, Упырь болотный, Черти,
Хотите верьте мне, или не верьте,
Я сам та Смерть для этой лютой Смерти,
Я для неё во мгле мертвенной Свет!
 
Так что меня, ты губки не криви!
Стань хоть на миг добрей ко всем немного,
И так страшна во Мглу твою дорога,
Не позволяй себе стать Богом Бога,
В сей чёрный день, прошу я, не гневи!

                * * *

Её я видеть не желал ни завтра, ни чрез годы,
Сама пришла в урочный час, вошла без стука в хату,
И пригласила с ней пройти под бархат небосвода,
А там к речушке небольшой, к крутому перекату.

Мы шли чрез лес, кусты, траву, не прибавляя скорость,
Она молчит, и я молчу, к чем теперь беседы,
Дойдём до серого бугра, он был всегда мне дорог,
Там земляники было страсть, и очень много света.

Прошли мы луг густой, поля, где рожь уж колосилась,
Тропою шли, топча хлеба - везде моя земелька,
Она всегда, когда я с ней, в меня вливала силу,
Да иногда, коль рядом ночь, была моей постелькой.
 
Шалаш простой, как будто холм, карниз, гнилая крыша,
Но что-то странное вокруг: ни зверя, ни народа,
Лишь рядом свежий бугорок и в нём сквозная ниша,
Я не желаю быть века под тяжким тёмным сводом.

И от догадок побелел - настал мой час расплаты,
Тут иль бежать со тьмы стремглав, или со Смертью драться,
Уже изрядно протрезвев, поплёлся я до хаты,
Она пусть ищет постарей, а мне ещё сражаться.
 
Умчались годы за леса, и шире стали плечи,
Я возмущён душой свое - исчезла в ней беспечность,
Но не забыть всего того, что видел я в тот вечер:
Там были люди-мертвецы - они глядели в Вечность.

                * * *

Не красит смерть любого человека,
Она черна, как ночь глухая, мгла,
Прожил он век, иль два, или полвека -
Везде они - кривые зеркала.

И только лишь когда ему придётся,
Готовить хаш на проводы свои,
Такой, как он досель что был, найдётся -
Он бросит в ноги горсточку хвои.

              * * *

Ночная тьма смела степные дали,
Не звёзд огни бы, да не шум реки,
То волка, как бордовые флажки,
Меня бы думки в окруженье взяли.

Но я дошёл без приключений всяких,
Коль не считать – не спало всё село,
Тогда мне в хлад ноябрьский повезло,
Столь слов признанья мнимому бродяге.

От дам, девиц, красавиц и не очень,
Со звезд вернулся будто, а не с ночи,
Хотели все узнать, чем пахнет смерть,

Не был всего-то месяц с лишним дома,
А тут вернулся с туров незнакомых-
Смерть пахнет хладом ледяных пещер.


                И нам недолго любоваться
                На эти, здешние, пиры...
                А. Блок

Да, прав Поэт, в том дух и сила Слова,
Нельзя быть чуть и мёртвым, и живым,
На то и смерть, чтоб вглубь лихого Зова
Да всё по ним, по кольцам годовым.

Да по пенькам, да тропами хмельными,
Вокруг дерев по сотне раз на дню...
Любуюсь вот дубами вековыми,
Стихи свои июлями граню.

Чтоб коль уж стих - на радость тёмной ночи,
А нет - в огонь и лист с пером, и ночь,
Люблю её в янтарных искрах очи,
А кто не с ней, прошу - уйдите прочь.

Она со мной, уж вы то мне поверьте,
Не будь её, то не было б и смерти!..

                * * *

Сегодня ночью умер Кот.
Красив был, пакостник, и строен,
Но этот свет уж так устроен,
Что в мир иной уходит тот,
Кто и галантен, и пристоен,
Но нет в душе тех звучных нот,
От коих он, визжа и воя,
Взошёл бы и на эшафот,
А надо, коль, то и изгоем,
Туда, где ветр до дола гнёт
Дубьё младо и вековое.
До сей поры нас было двое...
Увы, ушёл из жизни Кот.

               * * *

Ну вот и умер человек - беда,
Его погасла навсегда звезда,
И нет бы вспыхнуть на прощанье ей,
Так сразу в темень от врагов-друзей.

Видать, устал он от всего - тоска,
Дорога ввысь, за облака - узка,
Но он ведь лучик золотой - летуч,
Пройдёт к обители своей меж туч.

Хороший был ведь человек - простой,
Но это здесь, а в небесах - святой...
Он с высоты мне шлёт привет - лови!
Не торопись ко мне, родной - живи!

                * * *

Уснуть пытаюсь, нет же - думы
О жизни прошлой, кочевой,
О тех, кто жив, о тех, кто умер,
О тех, кто в омут с головой.

Перед глазами дни и годы
Моей свободной несвободы.

                * * *

В откровении Истины сущей
Облетевшей листвы октября,
Слышу ветры, листву ту несущих,
Что прохладой мне душу бодрят.

Привыкать уж я стал понемногу
К мысли той, злато что не вернуть,
Я собрал свои думы в дорогу,
Выбрав им самый вьюжистый путь.

Чтобы снег на тропе, так по пояс,
Коль буран непроглядный – в лицо,
Чтобы вечером поздним, да с воем,
Но в душе чтоб горячей - с Творцом.

Чтобы помнил сибирские зимы,
Коим вплоть до апреля кружить,
И познать, что и я уязвимый,
Рядом смерть, а так хочется жить.