Фэнтези Глава 1 Песок и шрамы Страница 1

 
Глава 1: «Песок и шрамы» **Страница 1/10
 
Синайская пустыня дышала зноем, выжигая всё, что осмеливалось шевелиться под палящим солнцем. Воздух дрожал, как натянутая струна, а песок, золотистый и безжалостный, скрипел под сапогами Диего Маркеса, словно перемалывая кости давно исчезнувших цивилизаций.

Он стоял на краю огромного раскопа, сжимая в руках диск — бронзовый артефакт, покрытый патиной времени. Его шарф, подаренный матерью в день, когда отчим впервые оставил синяк под её глазом, обвивал его шею, как талисман защиты. «Recuerda qui;n eres», — шептала она тогда, завязывая узел. («Помни, кто ты») Шёлк, выцветший от песка, всё ещё пах лавандой — её духами.

Рабочие на дне раскопа напоминали муравьёв, ползущих по горячим камням, укрываясь в тенях остатков древних построек. Одни пытались защититься платками, другие старались лечь на землю, многие пили воду из потрескавшегося кувшина, но каждый глоток тут же выходил с потом, оставляя на спине солёные дорожки. Они искали спасение от палящего солнца. Солнце было беспощадным, словно пытка.

— ;Cuidado con la sombra! — (Следите за тенью!) предупредил один из молодых рабочих, когда ветер сдул брезент, прикрывавший остатки сооружения. Солнечный луч, как стрела, пронзил горло старика, сидящего в тени.

Диего наблюдал за ними, сжимая в кармане край артефакта. Ему вспомнилось, как мать прятала его в чулане от пьяных криков отчима: те же сгорбленные спины, тот же страх сделать лишнее движение. Только здесь не было стен, чтобы заглушить вой пустыни.

— Господин Маркес! — Голос нефтяного магната, Али аль-Фарида, прорезал тишину, нарушив рёв ветра. — Вы уверены, что эта железяка стоит моих денег?

Диего обернулся, взглянув на магната, который возвышался под шикарным зонтом, словно олицетворение богатства и комфорта. Его костюм, чистый и элегантный, говорил о благополучии, таком далёком от зноя и грязи пустыни.

— Железяка? — усмехнулся Диего, извлекая из кармана бронзовый диск. Поверхность артефакта, покрытая патиной, пульсировала в его ладони едва заметным теплом. Он игнорировал это — как игнорировал когда-то боль от ремня отчима. — Это ключ Атлантиды, шейх. «El tiempo no perdona, pero se puede robar», — провёл он пальцем по трещине, пересекавшей диск, словно шрам. («Время не прощает, но его можно украсть»)

Аль-Фарид шагнул ближе, нарушая дистанцию. Его духи — амбра и роза — смешались с запахом горячего металла.

— Вы говорите как поэт, а не учёный, — сказал он, и в голосе дрогнула алчность.

— Поэты врут красиво. «Mentir es un arte, y yo soy su maestro», — ответил Диего, подбрасывая диск и ловя его снова. Острый край врезался в шрам на ладони. Боль пронзила запястье, как тогда, в двенадцать лет, когда он сломал нож, защищая сестру. («Лгать — это искусство, а я его мастер»)

— Двести тысяч. Греки предложат вдвое больше!

Шейх замер. Пустыня затаила дыхание. Даже ветер стих, будто сама Земля ждала решения.

— Сто пятьдесят.

Диего усмехнулся, сжимая диск так, что трещина впилась в кожу. Тепло сменилось жжением — будто артефакт пил его кровь. «La sangre es el precio», — вспомнились слова матери. («Кровь — это цена»)

— Сделка. — Он протянул диск, но в последний момент дёрнул руку. — «Y tu reloj. Para que el tiempo trabaje para m;». («И ваши часы. Чтобы время работало на меня»)

— Сделка не состоялась! — промолвил шейх.

Когда вертолёт шейха растворился в мареве, Диего плюнул в песок.

— «Idiota. La Atl;ntida est; podrida... como t;». («Идиот. Атлантида сгнила давно... как и ты»)

Диск в его руке дрогнул, словно живой. Шрам на ладони заныл, погружая в воспоминания…

1998 год. Кухня в Барселоне. Отчим бьёт мать кочергой. Стекло бьётся. Диего, двенадцатилетний, прижимал к груди пятилетнюю сестрёнку. «No llores, peque;a. Te proteger;», — шептал он, а её слёзы жгли, как этот песок. («Не плачь, малышка. Я защищу тебя»)

— Маркес! Где ты, чертов авантюрист?!

Крики рабочих вырвали его из прошлого. Он сунул диск в рюкзак, но капля крови с ладони упала на бронзу.

«El destino siempre llama dos veces», — мелькнуло в голове. («Судьба звонит дважды»)

Мир взорвался светом.