Ангел темного напитка

Когда читаешь этот катрен Омара Хайяма в переводе Эдварда Фицджеральда, невольно останавливаешься перед глубиной его метафоры. "Ангел темного напитка" – образ настолько многогранный, что каждое прочтение открывает в нем новые смысловые оттенки.

So when that Angel of the darker Drink
At last shall find you by the river-brink,
And, offering his Cup, invite your Soul
Forth to your Lips to quaff--you shall not shrink.

Смерть здесь предстает не как костлявая с косой, а как изящный виночерпий, предлагающий последний кубок. Не случайно этот ангел находит нас "у речного берега" (by the river-brink) – на границе двух миров, где заканчивается твердая почва жизни и начинается текучая неизвестность иного бытия.

Примечательно, что в этой метафоре душа приглашается "к твоим губам" (Forth to your Lips). Не душа покидает тело, но тело отпускает душу – через акт, напоминающий последний выдох или последний глоток вина. Смерть представляется не как насильственное вторжение, а как изысканное приглашение, от которого невозможно отказаться.

"You shall not shrink" – "ты не должен отпрянуть" или "ты не отпрянешь" – последние слова катрена звучат одновременно как увещевание и как предсказание. Хайям не просто уговаривает читателя принять неизбежное с достоинством – он утверждает, что перед лицом этого таинственного ангела любой страх отступает сам собой.

Возможно, Хайям намекает на то, что в момент встречи с ангелом смерти мы обретаем неожиданное понимание, которое отменяет страх. Подобно тому, как в опьянении растворяются земные тревоги, в последнем акте бытия может открыться истина, делающая переход естественным и даже желанным.

В этом катрене мы видим квинтэссенцию философии Хайяма: жизнь и смерть подобны чашам вина – одну мы осушаем сами, глоток за глотком, другую подносит нам таинственный виночерпий. И если мы принимали первую с наслаждением, стоит ли отвергать вторую с ужасом?

"Темный напиток" ангела может быть не мраком небытия, а лишь более терпким и насыщенным вином иного бытия. И, возможно, нашей душе предстоит не исчезновение, а лишь переход к новому опьянению – более глубокому и подлинному, чем все земные радости.