Джордж Байрон Имя твое не произношу

вольный перевод:

Не говорю, не вспоминаю и именем твоим я не дышу,
И в отзвуке печаль,  во славе же его вина - сужу.
Но незаметная слеза предательски блестит и жжет мою щеку,
Вскрывая мысль от сердца в глубине, её строку.

Так коротки для нашей страсти и так длинны для нашего покоя
Были те часы - их радость или горечь разве смогут прекратиться?
В раскаянье, в своем ли отреченьи, цепей обрыве нашей страсти зноя -
Расстанемся, сбежим мы, чтоб вновь соединиться!

О! Твоя ли радость, моя ли будет в том вина!
Прости меня, любимая! И если ты желаешь, то оставь меня,
Но сердце, что тебе принадлежит, умрёт без униженья!
Не сможет сломить никто меня, какие б ни свершала ты движенья.

Суровая к надменным, но смиренная к тебе
Душа моя, что пребывает в горькой темноте.
Покажутся так быстры все наши дни и так сладки мгновенья
С тобою рядом, чем все миры у ног забвенья.

Один лишь только вздох твоей печали, один лишь только миг твоей любви
Меня изменят иль укрепят, вознаградят или осудят
И бессердечные всему дивиться будут, что отдаю в своей крови!
Не им, моим устам твои ответят.

апрель 2025г.



оригинал:
                "I speak not, I trace not, I breathe not thy name;
                There is grief in the sound, there is guilt in the fame;
                But the tear that now burns on my cheek may inpart
                The deep thoughts that dwell in that silence of heart.

                Too brief for our passion, too long for our peace,
                Were those hours - can their joy or their bitterness cease?
                We repent, we abjure, we will break from our chain, -
                We will part, we will fly to - unite it again!

                Oh! thine be the gladness, and mine be the guilt!
                Forgive me, adored one! - forsake if thou wilt;
                But the heart which is thine shall expire undebased,
                And man shall not break it - whatever thou may'st.

                And stern to the haughty, but humble to thee,
                This soul in its bitterest blackness shall be;
                And our days seem as swift, and our moments more sweet,
                With thee at my side, than with worlds at our feet.

                One sigh of thy sorrow, one look of thy love,
                Shall turn me or fix, shall reward or reprove.
                And the heartless may wonder at all I resign -
                Thy lips shall reply, not to them, but to mine."