Платон

       Платон Семёнович Видов, экскаваторщик со стажем, недавно справил полувековой юбилей со всем почтением от сослуживцев, родных и близких, а руководство, на другую неделю после грамоты и памятных часов, вонзило нож в сердце – его уволили с позорной формулировкой: прихватил в нетрезвом состоянии ковш и перебил электрокабель правительственной важности. Эти же люди, что поздравляли и чокались, хотя знали прекрасно, что он ни-ни, а авария случилась случайно. Кабель государственной важности от коммунальной службы был засекречен. Платон расстроился неимоверно и в самом деле подумал уже запить.
 
       – Катя, да как же так? Вот она грамота и вот трудовая?! Да разве можно?
       – Подожди, Платоша, разберутся и сами придут за тобой?
       – Ты серьёзно? Ещё и в тюрьму за кабель? Да ему цена тысяч пять на латание.
       – Вот и разберутся: оплатим штраф и совесть наша чиста.
       – Катя, там вообще пустырь. И не я же сам траншею размечал.
       – Но ковшом-то махал ты!
       – И ты с ними?
       – Ты в суть смотри, глубже копай.
       – Докопаюсь, Катя. С формулировкой – «пьяница за ковшом» - мне другого ничего не остаётся: где я в пятьдесят найду работу на пятнадцать плюс?!

       И Платон начал копать. «Да что же это такое: попробовали бы они меня при советах так! Я рабочий класс, я основа Государства. Грамотами награждён – и волчий билет?». С Катей он больше не разговаривал, понимая, что пятью тысячами не отделаются, как бы госизмену не пришили. И так накручивал себя Платон до позднего вечера, а потом в голове прояснилось: «А с кого всё это началось?». Произнёс он эти слова вслух, а Катя уже и сумку к порогу выставила с тёплыми вещами и продуктами на первое время.
 
       – Это же всё с Вещего Олега началось! Явился варяг: и к одним сходил, и щит прибил на врата. А он денег больших стоил. Показал себя и с жестом доброй воли восвояси, а Византия не простила: подослала хазаров – и тех побил; ну, так и они не простили, а народ тот ещё. Кто его предупредил? Волхвы! А кто они такие? Наши, язычники, первозданные. Я допросил Пушкина – он подтвердил, ссылаясь на документы летописей. Что получается? Пришёл католик из Рима, захватил наши земли, князем себя объявил и пошёл самым первым крестовым походом на Византию. Теперь мне ясно, кто ему змею подбросил в череп коня: наши и подбросили, а дело до конца не довели. Игоря за жадность их природную упокоили, а вот супругу проглядели. И пошло всё не так в нашем Отечестве: явились и монахи чёрные, за ними и хазары. Где теперь волхвы? Поработили народ, сделали бесправным без единого глотка воздуха свободы. Если бы не Октябрь, то так бы и не отдышались за все века. И что теперь? Говорят, что тот Октябрь – это петля истории. Я согласен. На нашей шее петля. Вот, вот – я один из повешенных в этой петле. Кто меня возьмёт теперь на работу? А прежде я был силой. Все беды от этого варяга. Вот в чём истина. Волхвы были правы на их счёт.
       – Паша, тебя посадят. Я не дождусь тебя. И примешь ты смерть от ковша своего.
       – Ну, так и пусть. За пять тысяч на пожизненное?
       – Нет, не за пять, а за Вещего Олега и за всех, кто потом… и особенно за волхвов.
 
       В этот момент в дверь позвонили. «Вот и пришли» - решили оба. Обнялись и Платон пошёл открывать. На пороге стоял директор предприятия с букетом цветов для супруги и с извинениями для юбиляра: «Разобрались, вины Вашей нет. Возвращайтесь».

       – Я теперь подумаю.
       Буркнул Платон, а Катя подхватила сумку и унесла её подальше от порога. Разбирать баул не стала, словно понимала, что в скором времени опять пригодится: заберут его за это сослагательное наклонение. Когда дверь за директором закрылась, то Катя упала на колени и взмолилась:
       – Платоша, Христом бога прошу: не копай так глубоко.
       – Катя, а с кого всё это началось?! От тогда и до ковша?

       Платон докопался до истины. Оба сидели теперь в обнимку у порога, не зная, чего ждать и чем жить завтра.


 
 
       Воскресенье, 20 апреля 2025 г.
       Музыка: Apollon Kouskoumvekakis - The Dancing Shadows

 https://poembook.ru/poem/3248977