Пилатово горе

Слух был холодным… как кожа змеи…
Прикосновение к этому слуху
нервный озноб вызывало своим
невыносимым вползанием в ухо…

Слух был, что этот безумец воскрес,
как обещал – так и сделал, на третий
день после смерти – вот чудо чудес! –
детская сказка, но… мы ведь не дети…

Это бы всё объяснилось легко:
выкрали тело друзья Назорея,
но… есть изъян  в толкованье таком –
много свидетелей из Галилеи…

Да говорят ещё, что до того
он воскресил ведь и Лазаря – друга…
Впрочем, народец не скажет чего –
лишь бы потешилась сплетней супруга…

И всё-таки странно, загадочно всё…
Как испугались седые левиты!
Первосвященника просто трясёт –
словно к нему заявился убитый…

Вот пострадай теперь! Как ты кричал:
«Если отпустишь – ты кесарю недруг»!
Я посмотрю, что ты скажешь сейчас…
Но… заглянуть если в самые недра,
в самые тёмные клети души –
если не врать себе – выглядеть будет
гаденьким то, что я с ним совершил…
Впрочем, никто меня тут не осудит!

Вижу отчётливо в памяти я
(и никому ведь такого не скажешь):
как он тогда предо мною стоял –
словно свободен и равен мне даже…

Я не хотел ему смерти, но так
этот вопрос был поставлен умело,
что: отпусти его – цезарю враг,
если: распни – то останешься целым…

Быть справедливым не дали мне сил,
но осенила благая идея,
и перед ними я руки умыл –
пусть отвечают за всё иудеи!

Вздорны сомнения! Должен я быть
неколебимым! Ведь я – Прокуратор!
Только вот взгляд мне его не забыть –
он пожалел меня… Вот моя плата…