I по уральски 7..

Снег хрустел под ногами, ветер трепал шапки. Два уральца, встретившись у входа в ледовый городок, остановились, будто столкнулись не друг с другом, а с неожиданно родным диалектом.

Первый, челябинец, с кульком горбушек в руке, озабоченно рассматривал свою  изрядно замасленную мастерку.  «Айда в город! – выдохнул он, – Бирку для гардероба надыбать нужно.  В "городе"  сегодня ледовый городок, а я не хочу пурхаться, сидеть голодом и кожиться от холода. Дома чай согрею, а то ухомаздался я знатно, таскал дресву для сада весь день. Лентяйка ждёт, вехотка пылится… Мастерка вся в махрах – зацепился за ветки виктории. Виктория – вкуснятина, лучше лесной клубники!»

Екатеринбуржец, прислушиваясь к потоку слов, кивнул понимающе. «Летось, поперва, баской мотаня моя гуторить начала, пошто я зело упичкался, – начал он,  прижимая к себе потрепанный гаманок. – "Задохся ты, байбак, робить целый день!" – базлала, жулькая мой гаманок. Знако, дородно он уже почти пуст. Варнак какой-то нахратил все мои ногавки, отоптыши остались. Пришлось шоркать их, чтобы хоть как-то фасониться перед ней. А потом, ей единова сказал, что пойду пошурудить в сарае, чаять найду сайку старую».

Челябинец, прищурившись, внимательно посмотрел на собеседника.  «Точно,  –  пробормотал он, –  мордой в землю,  а потом  вверх  взглянул.  Гамаши у детей в грязи, пришлось жулькать их и кастерить за ухомазданость… Соска с чаем пустая, лопать бы еще горбулок. Жена опять с зелёнкай по саду мусолит, новые идеи втюривает. Гамаши пора стирать, превратились в ремки. Чебак не клюёт, только синявки попадаются… Грохотка с яйцами целая, а я всё катаю вату. Баш! – крикнул я сыну, передавая ему роль ведущего.  Ну всё, айда домой, устал я. Морево какое-то, а не день».

Екатеринбуржец с пониманием кивнул. «Каготко мой, кержак старый, керкает чуть что. Имай, думаю, сайку. Шлындить начал, ушник один на встречу попал, пустобай такой, гуторить начал про паут, который его кутенка кусает. Баляка он, морной, но зануда ещё тот. Откель? Отсель, – ответил я, и буровить начал сугроб возле курейки. Юзгаться начал, и ухайдокать себя вот-вот собрался. Айда домой, думаю, вечерять пора. Пентюх я, падкой до отдыха, съебурился весь, и пакли мои махрами покрылись от усталости. Тожно и пошло, торкать сердце начало от усталости и возни. Нявгать надо будет мотане за прощение. Нахратил я гаманок, откель ему деньги взять? Опорфунился я зело. Пошто всё так?»

Они молча переглянулись,  понимая друг друга без слов.  Уральская душа,  с её усталостью и  добрым юмором,  с её  неизбывной  любовью к  земле и  родному  диалекту,  сблизила  их  в  этот  холодный  зимний  вечер.  Оба  покивали,  улыбнулись и,  совместно  направились  к  входу  в  ледовый  городок,  уже  не  чувствуя  прежней  усталости.  Нашли бирку,  купили  чай и горбушки.  И  поняли,  что  нашли  что-то  гораздо  важнее.  Друга.