Спит ковыль, равнина дорогая

фильмы там разные...но контакт происходит вот таким живым образом. Если бы Есенина евреи не смогли убить, то его стихи были именно направленности которая у меня. А я китаец, но русский. Тако получилось скорей оттого, что мысли я вижу как картинку и смотреть эту "мысль" можно по направленности взгляда; сверху вниз, снизу вверх, средняя. Русское слово оно имеет три рубашки славяно-арийское, буквица и современное. По этой причине у меня есть способность быть в разных временах. И там, где я бываю а потом возвращаюсь- невозможно передать вам кем и чем вы там были, хотя стараюсь

если вы меня убедите, что не евреи захватили власть на Украине и насытили ее фашизмом
если вы меня убедите, что не бандеровцы осуществляют на Украине функции еврейского гестапо над славянами
если вы меня убедите, что не еврей президент Украины гонит украинцев на убой

Буду вам очень благодарен за избавления меня от ненависти к евреям от моисея до соловьева

***
Спит ковыль, равнина дорогая...,
Даже если сердце моё вынь
Никакая родина другая
Не вольет мне в грудь мою теплынь.
Я ведь человек такого сорта;
Дайте мне хорошую строку-
Я её воткну себе в аорту
И по этой строчке потеку.
Пробовал я это не однажды,
Даже научился для души
В реку раз войти, а выйти дважды
И метать, в бегущего, ножи.
А моя строка кому сгодица,
Кто ее почувствовать возьмёт,
Что живёт в поэте не убийца,
А солдат свой выполнивший долг.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и пропадать без сна
Не бывает строчек безымянных-
За любой поэт или страна.
И свою ответственность имея
Перед нею так и перед ним
Мы хранить Отечество умеем,
Даже если это горький дым

© Copyright: Шанли Ян 2, 2023
Свидетельство о публикации №123011400314
Ты, шакал-вражина, не канючь,
Что порезать хочется русню,
И простую мудрость не забудь,
Хенде хох и "Гитлеру капут!"

Лариса Дудина   14.01.2023 06:00   


Сергей Есенин
* * *
Спит ковыль. Равнина дорогая,
И свинцовой свежести полынь.
Никакая родина другая
Не вольет мне в грудь мою теплынь.
Знать, у всех у нас такая участь,
И, пожалуй, всякого спроси —
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Хорошо живется на Руси.
Свет луны, таинственный и длинный,
Плачут вербы, шепчут тополя.
Но никто под окрик журавлиный
Не разлюбит отчие поля.
И теперь, когда вот новым светом
И моей коснулась жизнь судьбы,
Все равно остался я поэтом
Золотой бревенчатой избы.
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет новью
На мои поляны и луга.
Но и все же, новью той теснимый,
Я могу прочувственно пропеть:
Дайте мне на родине любимой,
Все любя, спокойно умереть!
1925