Тебе И Т

Тебе...                И  Т
               
                Не заставляй страдать меня, не рань
                уколами таланта векового,
                звенит в тебе стремленья рокового
                заточенная грань…
           1
Что за женщина! Воля и стать!
Блеск фигуры, гармония вкуса,
а лицо – это символ искуса,
мне за честь даже рядышком встать.

Как тонка и остра на язык,
разум – рядом, готовит уроки…
Но сидят в тонкой коже пороки
и склоняются жизни азы.

Ты украла ненужный покой,
разорвав полосу одиночья,
но как волки мы, серые ночью,
только жизнь не бывает такой!

Что за детство – с любовью играть.
Ты и мёртвого можешь в постели
оживить. Сколько знаков на теле!
А поклонники – вижу их рать.

Ты заставила сердце стучать –
словно ринулись вешние грозы,
разбудила дремавшие грёзы –
и душа разучилась скучать.

Что случилось с любовью моей –
я повенчан с душою строптивой
и дрожит обнажённой тетивой
наконечник житейских страстей.

Я бегу за воздушной волной,
ветер – бриз, он родился у моря
и тоска – голос вечного горя
мёртвым штилем висит надо мной.

Неизвестное – там, впереди.
Нам не надо играть в недотроги,
знать хочу, где сольются дороги.
Я бегу… ты хотя бы иди!   
           2
Я пытаюсь понять, что случилось,
что заставило сердце рыдать?!
Или с болью ты жить научилась –
я готов своё сердце отдать.

Этой жизни жестокие рамки
понаделали столько рубцов
и кровят молодые подранки
на усталые души отцов…

Я терзаю себя и страдаю,
слыша твой затихающий зов –
может быть, я ещё угадаю,
где тот ключ, что откроет засов

не того сокровенного снизу,
а в груди задержавшего плач –
я тихонько пройду по карнизу,
чтоб судьбы не заметил палач.
           3
Мой Близнец! Крови яростный зов!
Ты раскрыла не просто объятья –
и один не могу больше спать я
в окружении дремлющих Псов.

Мы помечены знаками Крыс.
В нас текли многодневные сутки,
вихри чувств, растворённых в рассудке –
божество выбирает каприз?!

Почему же в сиянии звёзд
наши знаки проносятся мимо?!
Всё уносится невозвратимо
к указателю жизненных вёрст.
            4 
Всё жизни счастье в истине земной
и я шептал, робея и любя –   
ты навсегда останешься со мной?
Я разлюбил тот мир, где нет тебя.

Я понимаю тождество причин:
родители, родные и друзья,
в неискренности – множество личин,
но если ближе всех останусь я?!

И я не устраняюсь от проблем,
нам чашу предстоит допить до дна
и лучше на надёжном корабле –
ведь ты со мною будешь не одна!
          5
Извини за слова, лепет рвущихся чувств
видеть мир снова чистым и юным!..
Постараюсь уснуть, умереть, замолчу,
стану ночью, звездой, светом лунным.

Я проникну в твой дом одиноким лучом,
спящих глаз приоткрою ресницы
и в зрачках прочитаю о ком и о чём
этой жизни ты пишешь страницы.

Загляну в глубину чутко дремлющих глаз –
там иная возникнет картинка,
будто времени вдруг приоткроется лаз
и из детства вернётся Иринка…

Я хотел помечтать и развеять костры,
что горели из самого детства:
твои речи остры, а движенья быстры –
просто времени нет оглядеться.

Я прошу – не гони своего скакуна –
жизнь сейчас удила закусила.
На разрыв обстоятельно пробует нас
непонятная тёмная сила.
          6
Как просто и как сложно. Всё прошло.
Былое не появится в тумане,
но что-то там, внутри зовёт и манит,
как будто что-то близкое вошло…

Может быть, я выдумал тебя
зовом одиночества и крови…
тонко обозначенные брови,
кожи бархат не забуду я.

Будет сниться твой упругий стан,
бёдра в мягких линиях движенья –
древнего искусства воплощенье!
А в глазах читаю – перестань.

Рта застыла жёсткая печать.
Рядом – но всё больше одиноко,
жизнь твоя проходит где-то сбоку
и о прошлом можно лишь мечтать.

За тобой мосты разведены.
Ни к чему слова. В цене молчанье.
Город отупел от – одичанья,
я – тобой построенной стены…

Почему после встречи с тобой
на душе пепелище осталось?
Боль ушла… обнажилась усталость.
И с тобой мы не просто расстались –
ты опять стала пёстрой толпой.

Я забуду имя и лицо.
Но стихи останутся. На память.
Всё пройдёт и будут листья падать
в осени багровое кольцо.
…
Я был готов любить тебя и нежить,
дарить души дремавшие мечты!
Но всё ушло, как номер на манеже
и целый мир собой закрыла ты…

Я был готов прожить с тобой лет сто,
но лишь стихи мои останутся с тобой
и я благодарю тебя за то,
что ты вдохнула в них пронзительную боль…
* * *