Бабушкин сервиз

В серванте за стеклянной дверцей
Средь хрусталя и старого фарфора
Со слеповатостью  вещей, да и без сердца
Был частью жизни, дней, застолий, дома.

В своей кофейной строгости из тени
Одной из полок шкафа для посуды
Не ведал он страстей или сомнений,
Смотрелся безразличным он оттуда.

Его не замечали повседневно
И так привычно было быть ненужным,
Семья жила, страдала и болела,
Бывала счастлива, шумна, тиха и дружна.

Он молчаливо и покорно ждал,
А время его жизнь не посещало,
Как будто сотни тысяч покрывал
Его от времени бегущего скрывало.

Там за стеклом, а дальше он не знал,
Как измеряется безмерное пространство,
Он не догадывался, как велик и мал
Тот мир, в котором он решил остаться.

Однажды он из тени выходил
В руках мозолистых и грубовато-теплых,
Он помещался средь посуд других
И становился день тот добрым.

И становилось трепетно, тепло
От нужности сиюминутной жизни,
В него вливалось водопадом молоко
И ароматом кофе наполнялись мысли.

Он неумело выражал восторг,
Поблескивал рельефными краями,
И зелени опал ронял на торт,
Его дополнив теплыми цветами.

Вокруг велись беседы, смех звучал,
Казалось, с ним шутили и играли...
А после вновь бессмыленно молчал
В углу шкафа среди немых хрусталей.