Данаидова бочка прошлого 1 - 2

1

Данаидова бочка прошлого!
Сколько вздора в ту прорву вброшено…
сколько чаяний и наитий…
Сколько ахов и охов влито…
Сколько стразов
(а вдруг алмазов?)
в ее мутных водах незримы стали.
А какие страхи навек растаяли!

Было… –
Сплыло.
Но зачем-то осталось в памяти –
в ее волчьей голодной пасти!
Нет, уже не кровавым мясом:
чем-то двоящимся…
                неясным…
Безутешно невещной гилью:
тенью и эхом давнишней были.

Только нынче с былью совсем неладно:
стало горьким, что слыло сладким.
– Отравленным.
– Слезной солью с лихвой приправленным.

Службы срок у сладкого однократен:
все прогоркнет,
что невозвратно.
Вот теперь и не лезет в горло.

Отвратительно несъедобны
обольщений былых фантомы.

Ибо сумрачны тени радостей.
Ибо эхо их безотрадно.

Лишь насмешкой мнится чудесный отзвук.
Лишь кощунством – прелестный отблеск.

Всё – обманы.
Порожденья злосчастной мании –
возвращаться
на могилу родного счастья.

Невозвратный образ тускнеет, тает…
И становится явное…
                –  нет, не тайной:
просто книжкой детства, увы, безвинной,
но навсегда задвинутой
в пыльный шкаф, где ее не видно.


2

…Все не так.
Много влито
               – ничто не вылилось.
Бочка-память – не мусора полный бак,
что с урочным опустошением свыкся.

Из глубин Данаидовой скорбной чаши,
из непостижной бездны
слышатся отзвучавшие
хрипы, гимны, рыданья, песни…

– И молитвы,
что не сделали участь хоть чуть счастливей:

будто знак изгоя был в центре лба.
– Вот мольба,
чтобы не было яда у смерти в жале:
как у мирного ужика.
Чтоб слыла авантюрой смерть, а не ужасом.
– Вот мольба о скрижали,
досель не найденной:
там до-первая заповедь:
аксиома Бога.
Так ее обрести мне надо бы…
и не позже, чем утром завтра!
Но дорога к ней поспешает прямо,
я же вновь колоброжу сбоку
и упрямо срываюсь в ямы.

– Вот мольба о Его пророке,
что расшифрует ту аксиому –
тот единственный иероглиф –
приведя резонов четыре тома.
(В сорок втором расстрелян:
разумеется, был евреем.)
– Вот мольба о белом единороге,
знающем тропы к Его порогу.
(Не уцелел он:
на шашлык его присмотрели.
Грохнули между делом.)

Вот мольба о вере
дружеским увереньям.
Вера изменчива, будто ветер.
А уверенья паскудно бренны.
Но зато надежны мои друзья!
Им, а не слову их, верю я.