Меж толпой и мечтой

               

Я мечтал поймать мир словами, этот вихрь, что вечно вращается,
Запечатлеть его краски и драмы, всё, что в сердце моём отзывается.
Сквозь муки душевных блужданий, сквозь боль и сомнений туман,
Сквозь радость самопознания,
сквозь сладкий минутный обман.

И пристально в жизнь ты впиваешься, безразличие долой.
Казалось, вот-вот разгадаешь, найдёшь свой единственный строй.
В гуще событий купаешься, в потоке летящего дня,
И нить драгоценную вяжешь,
Но рвется она от огня огня.

Слова ускользают, как тени, мгновенья летят чередой,
И ты, позабыв вдохновенье, плывёшь за безликой толпой.
То слов не хватает, то времени, то сил, чтоб собрать воедино
Всё то, что в небе синем 
Сверкает глаголом истины..

Кругом будто джунгли густые, туман разговорный висит,
Слова, как лианы, пустые, и каждый куда-то спешит.
Ты – Маугли этого племени, потерянный в чаще людской,
Ты – сын безымянной мадонны,
взращённый на почве мирской.

Ты – плоть от их плоти, ты – свой, здесь чуждое слово – пустяк,
Экзистенция – бред неземной, здесь важен лишь общий костяк.
Коль в толпе оказался – будь ею, вливайся, не смей отставать,
Сливайся с безликою шеей,
 учись как волк подвывать.

О мыслях высоких, о звёздах, о дерзкой мечте позабудь,
Здесь ценятся возгласы, тосты, и общий, проторенный путь.
В толпе – карнавал, маски, лица, где правда, где ложь – не понять,
За каждой улыбкой таится то ангел, то хитрая тать.
Не видно души за личиной,
не взвесишь на сердце слова,

Не сыщешь ты истинной синей, хоть кругом идёт голова.
Не важно, кто рядом – святоша иль тот, кто на подлость готов,
Здесь каждый играет, как может, средь этих фальшивых основ.
Ты весел сегодня? Прекрасно!
А завтра – сварлив и угрюм?

Толпа перемелет бесстрастно твой хрупкий, изменчивый ум.
И если уж жить в этой гуще, и если уж быть заодно,
То кажется всё проще, лучше, и падать не так уж на дно.
Но ты позабыл, мой герой
что был ты когда-то собой,

Непохожий на всех, одинок, с особой, нездешней судьбой.
Непонятный для многих, но честный, с огнём, что горел изнутри,
Теперь же – лишь отблеск безвестный в лучах этой лживой зари.
И вот он, мой выбор извечный,
стоит предо мною стеной:

Быть частью толпы бессердечной, безликой, пустой, но «родной»?
Смеяться над шуткой избитой, и пить за здоровье врага,
Забыв о душе позабытой, как будто она – мелюзга?
Иль всё же остаться с тобою,
мечта моя, свет мой живой,

Пусть даже ценой нерокоя, и вечной борьбы с суетой?
Остаться волчонком в овраге, где холод и ветер свистит,
Но видеть на звёздном ватмане то, что толпа не вместит?
Быть честным, пусть даже гонимым,
 хранить свой единственный дар?

Но как же слова уловимы? Как выплеснуть внутренний жар?
Ведь слов не хватает, и время летит, ускользая песком,
Кругом эти джунгли, и бремя нести в одиночку – с трудом.
Туман разговорный всё гуще,
и я в нём, как Маугли, нем,

Забывший язык свой насущный, потерянный в племени мем.
Я – сын безымянной мадонны, взращённый толпой для толпы,
И рвусь из её обороны, н
о путы всё так же крепки.