Каиново

У Каина тот самый вязкий день.
За ним влачится Авелева тень.
Случилось,  что случилось.  Так,  как надо.
Диафонией в уши суржик,  мат.
У тополей двухсотые лежат,
как тот,  в прицеле,  с беркутёнком рядом.
Толпа визжит и ломится вперёд.
Навис клеймом февральский небосвод.
Онижедети льют и льют коктейли.
Но Каин верит в то,  что всё не зря.
Взойдёт его желанная заря.
А Авель где?  Не он являлся целью.
И что маячит этот чёртов брат?
Ему не объяснить.  Он виноват
всегда в одном  -  что поперёк дороги.
Излишне добр и чутка глуповат.
А мне уже не повернуть назад.
Я продал душу,  а хозяин строгий.
И мне обещано сто сороков.
Способен я избавить от оков
простой народ.  И в это свято верю.
Откроется для всех,  что сделал я.
Очнётся наконец семья моя,
простит за неизбежные потери.

Февраль.  Я в лёжке.  А в прицеле он.
Крадётся в небе смерти «почтальон»,
жужжит с издёвкою и целит в сердце.
Одиннадцатый год слова,  слова…
С делами не согласна голова,
да и мечтами больше не согреться.
Ганьба одна.  Ни жизни,  ни страны.
Из-за бугра по-прежнему видны
гораздо лучше наши перспективы.
Потужный рьяно обретает вес.
Он в эмпиреи самые пролез
и увеличил на крови активы.
А я на передке.  Вот так-то,  брат.
И в этом только ты и виноват,
в моих несчастьях и моих утратах.
Глаза закрою.  Вижу тот же сон:
—  Где Авель,  брат твой?  –  спрашивает Он.
—  Не знаю где.  Ведь я не сторож брату.