Попутный газ

ЧЁРНО-БЕЛОЕ

Иду навзрыд купить вино.
Залить, что нынче заболело.
Какое чёрное на белом.
Какое старое кино.

Какой затасканный сюжет.
Какие пыльные витрины.
И в продуктовом магазине.
Спасения от боли нет.

Но, несомненно, всё пройдёт.
И календарь затянет шрамы.
Но только стыд вонючий срама.
Любви помин переживёт.



УТРО

Фонтаном льётся из окна.
Живое солнечное утро.
И непогашенная люстра.
В его потоках не видна.

Вечерних планов письмена.
Ещё не кажутся смешными.
А на губах порхает имя.
Почти растаявшего сна.

До ночи путь ещё далёк.
Не верить в чудо просто странно.
И гостем званым, но нежданным.
Заглянет счастье на чаёк.



МИЛОРД РАССВЕТОВ

Порожний час ползёт улиткой.
Рождая мёртвые слова.
Жизнь притаилась за калиткой.
И жжёт небесные дрова.

Милорд рассветов и закатов.
И повелитель облаков.
Пусть будет ночь ему наградой.
Грустит в тиши унылый кров.

Попробую увидеть тень.
Судьбы в кипящей медной турке.
И выброшу вчерашний день.
Истлевшим до конца окурком.


ЦИНИЗМ

Нам нужно сделать сложное простым.
Убрать с лица фальшивые улыбки.
Признать непоправимые ошибки.
Зло победимо только молодым.

Не врать себе, что измениться можно.
Что можно протерпеть остаток дней.
В той сказке, чем ни дальше, тем страшней.
Так что - цинизм, иное безнадёжно.

Давай обнимемся, мой нежный друг.
Как было в восхитительном «вчера».
Уже смеркается, и нам с тобой пора.
Тебе на север, ну а мне тогда на юг.


АВОСЬ

Жизнь прошуршала мятыми рублями.
Оставив неоплатные долги.
И вечера мучительно долги.
Как будто что-то сделалось с часами.

Пугает темнота и бесит солнце.
Не греют душу тёплые слова.
И только мысль одна ещё жива.
Пятном кровавым клюквенного морса.

Ведь для чего-то Бог меня сберёг.
Спасал меня на грани и за гранью.
Авось, сгожусь в каком-то деле странном.
Не мне решать, когда настанет срок.



УЗНИК

От улыбки твоей веет холодом.
И нелепы твои объяснения.
Не забыть бы моё прояснение.
Когда сердце зайдётся от голода.

Когда станет неважно прошедшее.
Когда будет плевать на грядущее.
И больная любовь моя жгучая.
Неразумная, сумасшедшая.

На запястья наденет наручники.
И закроет глаза охмурённые.
А дорожки, давно проторённые.
Снова примут сбежавшего узника.



ЛЁД

Мы заслужили лёд в глазах.
Сердца, лишённые сомнений.
Глухую ночь без сновидений.
Оскал улыбки на губах.

И фотографии друзей.
В альбомах пыльных антресолей.
Напрасными пудами соли.
Не стоят памяти своей.

И мы идём, чеканя шаг.
К вершинам банковских счетов.
Забыв тепло бесцельных слов.
Теряя журавлей в руках.


СТИХИЯ

Когда безумствует стихия.
Азарта, страха и любви.
На помощь разум не зови.
Гормонов всадники лихие.

Легко порвут его на клочья.
И добродетелей редут.
Шутя разграбят и сожгут.
Не спрашивая, что ты хочешь.

Спасти способно только время.
Забвенья талая вода.
Но и тогда через года.
Оставит наважденье семя.



УЛЫБКА НА ГУБАХ

Ночевала нынче ночью на губах.
На твоих счастливая улыбка.
Я то знаю, как всё очень зыбко.
И носить готов я на руках.

Позднюю негаданную радость.
Что согрела серебро теплом.
Но остались допуски в былом.
За стеной давнишних снегопадов.

Помолюсь тихонько на улыбку.
Бога о прощенье попрошу.
Остальное как-нибудь решу.
Права нет на новые ошибки.


ТУЧКА

Корабль белоснежный сел на мель.
Из недомолвок и дешёвой лжи.
Не справиться пушистой ностальжи.
И веет холодом крахмальная постель.

Ты злишься. Я читаю на губах.
Слова, что ты хотела – не сказала.
Та тучка, что меж нами пробежала.
Закрывши свет в рассерженных глазах.

Стирает с губ магическую власть.
Что делала меня нежнее шёлка.
И зеркало глядит тамбовским волком.
Пойду, наемся нынче грязи всласть.


НЕЖНАЯ ПЕЧАЛЬ

Какая нежная печаль.
Сегодня глаз твоих коснулась.
И что-то спящее проснулось.
И сразу стало очень жаль.

Что нет лазейки во вчера.
В котором были так легки.
Прикосновения руки.
И света на губах игра.

На тех губах, что лгали мне.
Бросали страшные слова.
Не погубив меня едва.
Пусть всё растает в тишине.



РЕШЁТКА

Сегодня солнце. Ветерок.
Ласкает волосы седые.
Остались в прошлом молодые.
Друзья, которых вспомнить смог.

Кто видел в небе самолёты.
Кто видел в море корабли.
И знает вкус сырой земли.
И затхлый запах несвободы.

И кто мечтал стать вольной птицей.
Держась решётки на окне.
А побывав на самом дне.
Упасть уж больше не боишься.



БУРЬЯН - 2

Ты не попросишь никогда прощенья.
А я бы несомненно не простил.
Тебя без сожаленья отпустил.
В любые направления движенья.

Но злая память не старается добреть.
И ранит больно и хорошим, и плохим.
И горьким как лесных пожаров дым.
Ненужную татушку не стереть.

Не лечит время обнажённых ран.
Прививки распухают аллергией.
Не потому, что доктора плохие.
Не просто выжечь нА сердце бурьян.


ТОТ

В ожидании респекта.
Неизвестных знатоков.
Он почти на всё готов.
По бульварам и проспектам.

Зазевавшихся людей.
Носит клочьями по свету.
Как гоняет мусор ветер.
Хоть он вовсе не злодей.

И ему на нас с тобой.
Нет ни смысла ни резона.
Движет фишек миллионы.
Тот, кто балует судьбой.



ПЕРЕДЫШКА

Жду передышки небольшой.
Посыпать свежим пеплом раны.
Не дотянувши до нирваны.
Приходится мельчить душой.

Лаская на ночь перед сном.
Благих желаний ожерелье.
А утром тяжкое похмелье.
Гасить дешёвым коньяком.

Договорённостей с собой.
Безумно грешным, но любимым.
А впрочем, не дороже дыма.
Цена каёмки голубой.



ИЗБИТЫЕ ИСТИНЫ

Хожу по дому сам не свой.
Нигде не находя покоя.
Укрыто плотно всё живое.
Как будто пылью вековой.

А на душе с утра нечисто.
Першит тяжёлыми словами.
Печаль кругами под глазами.
И синяки избитых истин.

Морщины съеденных упрёков.
Открытий страшных седина.
Цветёт на улице весна.
А мне смертельно одиноко.


ЧЁРНАЯ ДЫРА

Хотелось обоим расстаться красиво.
Но жгли раскалённые капли металла.
Обид и вранья, которых хватало.
Для невозможности жизни счастливой.

Когда-то затянет ожоги и раны.
Но души уже не окажутся прежними.
Только надежд цветными одеждами.
Можно прикрыть безобразные шрамы.

Заносит песком боль течение дней.
И гаснут навеки любви мегагерцы.
На чёрной дыре одинокого сердца.
И свет не покинет темницы своей.


АДЬЮТАНТ

Не зажигая свечи люстры.
Убрав тяжёлую портьеру.
В альков бордовых интерьеров.
Впускаю пасмурное утро.

Танцует небо на костях.
Забытых с пробужденьем снов.
И хлопья рваных облаков.
Блуждают в заспанных глазах.

Ты спишь, убрав под щёчку руку.
Из полных губ сложивши бант.
А я – невольный адъютант.
Её величества Разлуки.


МАШИНА ВРЕМЕНИ

Я проснулся нынче в прошлом.
В дне, который проклинал.
Я совсем не ожидал.
Что назад вернуться можно.

То же время, те же лица.
Те же страшные слова.
Я чуть не забыл едва.
В чём хотел я измениться.

…Но вдруг вспомнил про тебя.
Ведь тебя не будет тоже.
Чья рубашка ближе к коже?
Не узнаешь не любя.

Ведь уже про то забыли.
Отболело, отлегло.
Счастье новое пришло…
И оставил всё как было.


ШЁЛК

Была как шёлк нежна моя печаль.
Как чуткий заусенец сладкой боли.
В репертуаре проходные роли.
Которых не сыграешь, и не жаль.

И нет нужды геройства совершать.
И грудью лезть на чью-то амбразуру.
Жизнь позволяет петь без партитуры.
И цвет чернил в тетради выбирать.

Но всё прошло. Срослись на крыльях кости.
Нет больше скидок на дешёвый джин.
Теперь всё просто. Просто докажи.
Что можешь дошагать домой без трости.



ГВОЗДИК

Не повесить гвоздик в пустоте.
Мёртвое уже не подлечить.
Если всё разбить, должно хватить.
Старых кирпичей для новых стен.

Никогда не поздно начинать.
Стройку новой башни до небес.
И не ждать от этого чудес.
Всё равно до неба не достать.

Да и дна финально не пробить.
Дно за дном доступны для паденья.
Разума, терпенья и везенья.
Остаётся Господа просить.



«МОЛОДЕЦ»

Не сподобилась осень пока.
Свою долю забрать у природы.
Но в глазах твоих непогода.
Грозовые ползут облака.

И не спрятаться. Голая степь.
Не укроет от гибельных молний.
«Молодец» ожидается полный.
Мне бы выдержать, мне бы стерпеть.

Получить ледяное прощенье.
Зализать кровью льющие раны.
Независимость не по карману.
Нет пока подходящих решений.


БЕРСЕРКЕР

Вчера нашёптывали звёзды.
Мне нежный шёлк тончайших слов.
И прочили большой улов.
Не поминая мне, что поздно.

Что поезда мои ушли.
К вокзалам разных городов.
Но я, пленённый шёлком слов.
Уж оторвался от земли.

И шёл отважным берсеркером.
С клинками на стальной фрегат.
И миг, чтоб повернуть назад.
Был непростительно потерян.

Холодным звёздам дела нет.
За что сломал я свой хребет.


ПРОСЁЛОК

На горе посёлок, под горой просёлок.
Озеро в оправе камышей.
В захолустье как-то не пришей.
Чистый неба синего осколок.

Видимо, последний тёплый день.
Дарит припозднившаяся осень.
Скоро тихих заморозков проседь.
Пустит на постой хандру и лень.

А пока на солнце даже жарко.
И походка дальняя легка.
Камыши щекочут облака.
В капле неба сине-сине-яркой.


УБОГИЕ

Как много бедных и убогих.
Несчастных, брошенных, больных.
Их даже больше остальных.
Не знаем просто мы о них.

Пусть нам сегодня повезло.
Держать себя в комфортной зоне.
Но по неведомым резонам.
Господь не исключает зло.

И может быть, ценнее станет.
Не притязание на святость.
А переменчивая радость.
Чистосердечных состраданий.


КОВЫЛЬ

Во все стороны ковыль.
Жёлтый как китаец.
Только птичьи стаи.
Видят эту пыль.

Им из поднебесья.
Не понять тоски.
Ровной степь-доски.
Безводья и безлесья.

Были в тех краях.
Всадники лихие.
Разлились стихией.
Запустили страх.

В каменные норы.
Сумрачных лесов.
Но от тех бойцов.
Лишь курганов горы.

ДЕНЬ БЕЗ ТЕБЯ

Я без тебя всего лишь день.
Боюсь уснуть, не обнимая.
Как жаль, что я не понимаю.
Что мне нашёптывает тень.

Та, что со мною от рожденья.
Под светом солнца и луны.
Нетерпеливо со стены.
Ждёт адекватного решенья.

Я жду, что скоро, навсегда.
Вернёшься, и закат сгорит.
Но тень мне молча говорит.
«День затянулся на года».


НЕ ЗНАЯ БРОДУ

На нитях чёрных проводов.
Огни собрались в ожерелье.
Они сверкают как веселье.
Когда-то насмешивших слов.

Узор разметки на асфальте.
Не разглядеть среди машин.
Фигурок женщин и мужчин.
И сумерек густых базальта.

Пока что суетливый город.
Снуёт делами и грехами.
И нет нужды сорить стихами.
Когда не зная броду молод.



НАБАТ

Глядит в прорехи облаков.
Как летом небо голубое.
И мы как будто бы с тобою.
Не говорили страшных слов.

Но это просто лишь обман.
Души, уставшей от ненастья.
Картинки рухнувшего счастья.
Она кладёт к себе в карман.

И надо бы забыть про них.
Но память палачом жестоким.
Пытая злобно одиноких.
В набатный колокол звонит.



МОРОК

Ни шагу уже не шагнуть.
Висят на плечах жернова.
И кругом идёт голова.
Теряя надежды и путь.

И хочется быть человеком.
А сущность решенья проста.
Как бросить окурок с моста.
В свинцово-холодную реку.

А морок кричит: «Погоди!
Ведь это ж котёнок пушистый!»
И будешь в незнании чистом.
Окурок хранить на груди.



У МЕЧТЫ ДОЛЖНО БЫТЬ ИМЯ

На мокром, грязно-сером полотне.
Унылого осеннего пейзажа.
Я загрустил и не заметил даже.
Как чудо-чудное явилось мне.

Улыбка ярких губ взошла как солнце.
Согрела. А бездонные глаза.
Зажгли на мутно-влажных небесах.
Два восхитительной красы оконца.

И изменилось всё в душе непостижимо.
Хоть места нету для меня в твоей судьбе.
Но имя я придумаю тебе.
Ведь у мечты должно быть имя.


БЕЗ ЗОНТА

Тем, кто без зонта в ненастье вышел.
Остудить вулканы в голове.
Дождик тихой сапой по траве.
Громко, барабанами по крышам.

Тех, кому не лепо и нечисто.
Слёзы неба сделают добрей.
Лужи в круглых стёклах пузырей.
Кладбища опавших жёлтых листьев.

Приутихнут мысли-однодневки.
Улыбнётся то, чего не ждал.
Тем, кто безрассудно загулял.
С осенью – распутной рыжей девкой.


НАДЕЖДА НЫНЕШНЕЙ ЭПОХИ

Недавний дождь перекроил.
Давно знакомые маршруты.
И скачут зайцами минуты.
Но шаг прибавить нету сил.

Свистят прокуренные бронхи.
Сбегает стрелка на часах.
И тает прямо на глазах.
Надежда нынешней эпохи.

Что нынче сделано не так?
На чём потеряны мгновенья?
Не будет даже сожаленья.
В судьбы всевидящих глазах.


ОЧНИСЬ!

Прошу тебя, очнись уже от сна!
Мы гаснем, словно свечи на ветру.
Как темень исчезает поутру.
Пойми, твоя любовь – она.

Как нефтяная плёнка на воде.
На солнце яркой радугой играет.
Но прикоснись – на чёрный цвет меняет.
Не подчиняясь гаснущей звезде.

В мохнато-равнодушных облаках.
И в нас ещё весна не отцвела.
Мне жаль неразделённого тепла.
Давай увидим небеса в глазах.



ПУНКТИР

Мёрзлой пылью вымазан весь мир.
Пасмурно в душе под серым небом.
Голод сердца не насытить хлебом.
Только пульса скачущий пунктир.

Траекторию движения рисует.
Путь из ниоткуда в никуда.
Много лет не плавлена руда.
С бесполезным шлаком поцелуев.

Глупых слов, неискренних признаний.
Грязи равнодушной пустоты.
Бьются ритмы пульса частоты.
В поединках лени и желаний.



ОБНЯТЬ И ПЛАКАТЬ

Парим в воздушных кружевах.
Спасительно-преступной лжи.
Ваниль со вкусом ностальжи.
Ещё щекочет на губах.

А правда слишком тяжела.
Ноябрьский непрочный лёд.
Её от краха не спасёт.
Такие, в общем-то, дела.

И хочется обнять и плакать.
Но трудно выдумать слова.
Любовь, пожалуй, чуть жива.
И даже дружбы не сосватать.


РАСКОЛ

Во славу нового раскола.
Дрожат знамёна на ветру.
И копья хищным частоколом.
Щекочут небо по нутру.

Сегодня солнце на мечах.
Слепящим заревом горит.
А жёны висли на плечах.
И дети плакали навзрыд.

Пронзительно суровы лица.
И молчаливы шутники.
Не всем до вечера продлится.
Возможность отмерять шаги.

Пора покончить с гнусным злом.
Покуда не покончат с нами.
И кони пляшут под седлом.
Терзая губы удилами.

От скверны нужно избавляться.
И Господу вернуть покой.
Они уроды и мерзавцы.
И моются не той рукой.

 
ПРОШУ

Стирает в пыль безжалостная память.
Прогулки под луною до зари.
Крепчает на оконных стёклах наледь.
И холод пробирает изнутри.

Молчим, друг друга слов не замечая.
Цепляясь за соломинки в глазах.
И нежность безвозвратно исчезает.
Не находя убежища в сердцах.

Живём, казну на мелочь разменяв.
От спелых губ я больше не горю.
Прошу тебя, усынови меня.
А я тебя в ответ удочерю.



МИСТРАЛЬ

Ещё не выпита осталась.
До дна щемящая печаль.
Унёс безжалостный мистраль.
Тепло. Свинцовая усталость.

Пригнула гирями к земле.
Сырой крылатого героя.
Останется невзятой Троя.
И на разметанной золе.

Пылавших до небес костров.
Дожди начертят знаки тленья.
И глупо ждать освобожденья.
Придуманных себе оков.


ЛУНА?

Зачем придумана Луна?
Что в ней такого непростого?
Что видом диска золотого.
Романтиков лишает сна.

Зачем печальное лицо.
Холодных гор и океанов.
Взирает на ночные страны.
И будит спящих гордецов.

Зачем небесный Господин.
Создал безжизненную суть?
Когда не можется заснуть.
Чтоб ночью был ты не один.


БАГРЯНОЕ

Пришла пора сказать «прощай».
Горячим рекам мыслей смелых.
Срывает ветер листьев спелых.
Багряно-жёлтый урожай.

На лужах льдинки по утрам.
И время ставит в карме метки.
А листья, оторвавшись с ветки.
Мнят себя равными богам.

Нам несомненно повезло.
И лето было бесподобным.
Но нынче время клеить окна.
В надежде сохранить тепло.


СТЕПЬ

Я сын степи. Её просторы.
В моей вмещаются душе.
Мне чужды каменные норы.
И небо в дымной парандже.

Глаза скучают по далёким.
Свиданьям неба и земли.
Невыносимо одиноко.
Бродить по городской пыли.

Я далеко от мест родных.
И возвращусь туда не скоро.
Собрать бы всадников лихих.
И сжечь содомы и гоморры.


ОСТРОВА

Давай найдём на островах.
Незнамое покуда племя.
Придём в загадочных огнях.
И им своё подарим семя.

Придумаем добро и зло.
Начертим бога с небесами.
Пусть знают, как им повезло.
Родиться нашими сынами.

Построим храмы до небес.
Посадим жадных попрошаек.
Взрастим обряды из чудес.
Упрячем смысл в великих тайнах.

Жаль, не узнаем мы итог.
Мы вновь рождаться не умеем.
Вот только как посмотрит Бог?
На наши глупые затеи.


ПОСЛЕДНИЙ ТАМПЛИЕР

Глаза и волосы седы.
Следит последний тамплиер.
За метками небесных сфер.
И неофитом молодым.

Уже нет времени искать.
Не разобрать, достоин ли.
Он древних тайн Святой земли.
Не позволяет немощь ждать.

Исхода мудрых испытаний.
Огранки длительных бесед.
Пути искавших больше нет.
Сгорели в разочарованьях.



ВЕЧОР

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась?
А ныне - то же, что вчера.
И что-то детское приснилось.
Но рвут холодные ветра.

Обрывки сказанных речей.
Жгут память, мокрую от бреда.
Что примостилась на плече.
Потёртым плюшевым медведем.

Хранителем нехитрых тайн.
Не подпускавшим к сердцу зла.
Невинность детства золотая.
  За медяки с торгов ушла.



ЗЕРО

Всё, что осталось за душой.
И то, что ждать ещё возможно.
Я ставлю дрогнувшей рукой.
Зеро – число надежды ложной.

Все ставки. Ставок больше нет.
Фатальное вращение рулетки.
Секунды превращает в тыщи лет.
И птицей раненой грудную клетку.

Порвать готово в розовые клочья.
Но даже тыща лет конец имеет.
А впрочем, лучше многоточье…
Пусть сигарета вечно тлеет.

Все ставки. Ставок больше нет.
Кричит крупье уже не мне.