Песня о мраморной деве

Я долго скитался по свету на черных крылах,
И много историй я слышал от разных людей.
Истории эти вселяли то радость, то страх.
Они увлекали, как в странствия дух кораблей!
Поднимемся ввысь, я тебе покажу те места,
Что взор не увидит, ногами туда не дойти,
Но все же дорога приятна и очень легка:
Сомкни свои очи – мы вместе с тобою взлетим!

История эта случилась в далекой стране,
В ней серость туманов сменяли уныло дожди,
А в темных лесах средь руин и теней
Отшельником в башне жил маг, темной думой томим.
Пред башней его расстилался таинственный сад.
Растений и тварей чудесных в саду том не счесть:
Жар-птицы чеканно и важно становятся в ряд,
Русалки из пруда поют свою грустную песню.
 
С ракиты соловушек нежные трели плыли,
По саду, по миру журчаньем небесным,
И песня летит выше крыльев от мудрой Земли
И под облаками разносится эхом чудесным.
Я слышал те песни и долго не мог их забыть.
Они ворожили, но горечью полон напев,
Надрывный и томный, так тянется тонкая нить
От сердца до звезд, и прядется по кругу мотив.
 
А в самой глуби того сада под сенью ракит
Аллеей широкой раскинулся мраморный ряд.
О, если б ты знала, какую он тайну хранит!..
Но лишь это поле охватывал долго твой взгляд.
Представь, что стоишь ты в толпе необычных людей,
Они так прекрасны, что в душу вселяют любовь.
Их лица сияют, как тысячи ясных лучей!
И в мраморном коконе кажется жаркая кровь.

Как много людей и как много историй хранит
Пластичный, живой и податливый камень.
Навеки закован момент (неприложен гранит),
Когда эти люди открыли в душе своей пламень.
Здесь нежная мать прижимает родное дитя,
Закрыв от опасности, точно себя не жалея;
Здесь юный поэт обличает пороки шутя,
Готовя к петле свою тонкую белую шею.
 
Здесь воин со знаменем яро ведет людей в бой,
Не чувствуя смерти на черных крылах опостылой.
Но смерть непрестанно стоит за могучей спиной,
А в мраморе – ярость, решительность, шрамы и жилы.
Здесь мальчик пастух гудит на жалейке лениво,
Скруглив свои губы, и глазки блаженно прикрыв,
Лицо ровно светится, пальчик одернут игриво,
Как солнце весною, он мягок, кудряв и красив.
Рядом пастушка прижалась к груди его сонно,
И песня жалейки волнует ее и томит.
Она теребит подол платья, рассеянно словно,
А мысль где-то в небе свободно парит.

Все эти люди, друг милый мой, только представь,
Навеки застыли в холодном и мраморном сне.
И может быть, видят в нем звезды, иль зыбкую явь,
Иль тьму, растворенную в едкой пустой тишине.
Но создал их маг своей тонкой, но твердой рукой,
И часто в раздумьях по саду ходил он один.
Тревожили думы, не ведом был магу покой,
Но жребий решен – и он выбрал упорно творить.
 
Что в сердце сокрыто? Что душу нещадно томит?
О чем его думы? Мы, милый мой друг, не узнаем.
Быть может
                под кожей замер холодный гранит,
Может быть бурями яростный ум одурманен.
 
Сокрытое сердце, друг мой, не запрешь навсегда.
Быть может, без нашего ведома сердце  все рвется
Из каменной груди. И волей подхватит судьба,
На крыльях своих унесет. От сна он очнется…

Прялка заправлена, выткан уж сложный мотив,
И судьбы сплетаются в крепкие, тонкие нити.
Там Дева по лесу далеко бредет, не найти,
Нет, царские стражи, ее вы уже не ищите…
Ступала легонько она по пушистой траве.
Сквозь зелень мелькало ее белоснежное платье.
Ее приближение, как долгожданный рассвет
Все преображало, и пало вдруг с сада заклятье.

И девушка слышит чарующий душу напев -
Вдруг любопытство во груди ее воспылало,
В дурмане сладчайшем идет с белой розой в руке.
Окутана чарами пения, как покрывалом.
Пред взором ее распростерся сад полон чуда.
Неуловимый полет, звонко радость восстала -
Ведут ее звонкие песни, мой свет, но куда?
Все ближе красавица к башне порхала.

«Как много прекрасного в саде моем», - шепнул маг,
Взглянул он на деву, и думы его испарились.
«Но розы изысканней я не видал, это так,
Откуда такое созданье на землю спустилось?
Как очутилось в владеньях моих одиноких?
Само ль проведенье открыло пред нею дорогу?
Заклятия пали под поступью легкой.
Прекрасная дева украсит собою чертоги».

А девушка бродит по саду, как птичка парит.
Все ново для ней в этом саде, и все ее манит.
Так манят соловушек трели, дворца грозный вид,
И сказки русалок, и твердый пластичный гранит.

Но крик прокатился по саду мучительно горький.
И слезы по белым щекам, как хрустальный ручей
Пролились, и дева склонилась над статуей кротко.
Не слыша вблизи мага долгих речей.
«О юная дева, - вдруг слышит над ухом она,-
О ком проливаешь ты горькие слезы так рьяно
Открой мне печаль свою, может быть легче она
Вдруг станет, затянутся старые раны». 

«Мне боязно стало, как будто могильною мглой
Обдало, много так в статуях пламенной жизни…
Пугает меня их холодный и вечный покой,
И их красота, и полет буйной мысли!..
Так страшно мне взгляд отвести на миг хоть –
Смахнут с себя пыль, и взыграют живые черты,
И не уловить уже боле горячую плоть.
Их страхи, надежды, борьбу и мечты…
Исчезнут с их лиц страсти, чаянья, миг не вернется.
Но взгляд отведу – нет, стоят, как стояли доселе.
В чем тайна? Как мне разгадать, что сокрыто, что рвется
Из каменной груди – их чаянья, муки, и рьяные цели…».

«Не нужно бояться холодного мрамора камня,
Отринь ты свой трепет, о дева, и только взгляни,
Как смог красоту их навек уловить я
И вместе собрать их помыслы, лучшие чувства любви.
Краса быстротечна, беспечное время все рвется забрать
Мгновенье, когда красота разрастется, так неповторимо!
Но смог я мгновение это во мрамор сковать,
Взгляни же! Взгляни чистым пламенным взором, столь неугасимым!

Я вижу прекрасную розу в руке твоей, мой милый друг
Она так прекрасна, что радует сердце и взор.
Но только представь, что повянет она как-то вдруг…
Течение времени – суровый для всех приговор!
Подай мне ее». И коснулся маг тонкой рукой
Лепестков, столь трепетно нежных.
И в мрамор цветок обратился, и вечный покой
Во всех лепестках и прожилках взыграл неизбежно.

Лишь встрепенулась, и боль осознания вдруг исказило лицо.
«Убийца!» - промолвила дева. И только вздохнула
Как тотчас волшебным огнем озарилося все.
И в мраморном сне навсегда дева томно уснула.
Навеки лицо обратилось в холодный испуг,
Горячий шелк кожи покрылся изморозью камня.
Застыл навсегда сердца трепетный стук.
Маг лишь усмехнулся, любуясь красою заклятья. 

«Прекрасна… - подумал, - как все они. Лучше не стать!
Минуту промедли – конец! Миг потерян!
Что сталось с чертами б? Не вернуть время вспять…
О как безрассудочно это тлетворное время!
Но что не дает мне покоя, что душу томит?
Как холоден и безучастен податливый камень.
Но сердце мое не согреют объятья гранита,
Холодные руки касанием уж не взласкают…
Как нежно касалась ты розы прозрачной рукой
Хотел бы цветком в твоих тонких руках я согреться.
Коснуться бы только… И камень слепой
Не взглянет так нежно, немой – не поверит мне сердца!».

В кромешной печали вглубь сада маг кинулся в скорби.
Пронзенный печалью, быть может, впервые…
В бушующих чувствах он все проливал свои слезы
По деве прекрасной, холодной и… мертвой отныне.
Озерная гладь пошатнулась, и в круглых волнах
Увидел лицо озаренное первой печалью суровой.
Прекрасен в страданьях, хрустальные слезы в глазах.
И может не будет прекраснее скорби уж новой.

Взглянул на свое отраженье, прозрел.
Суровый себе приговор твердо вынес…
Рукой осенил себя, и омертвел.
Так оборвалась тонкая линия жизни.

Я долго скитался по свету на черных крылах,
И много историй я слышал от разных людей.
Истории эти вселяли то радость, то страх.
Но в жизни не слышал истории этой страшней. 


Рецензии