О гадёныше

Я считал его неумным,
меркантильным дураком,
ну и вырос он поганкой,
не заботясь ни о ком.

Все мальчишки из округи
дали прозвище ему
мерзопакостной хапуги
и гадёныш ко всему.

Он и есть большой гадёныш,
и гадёныш он во всём,
соответствовал сему он
утром, вечером и днём.

И во всей такой округе
ни единственной души,
чтоб не сбросил ей на плечи
злободневные шиши
Он же изверг, изувер
и не знал отхожих мер.

Все шиши и вред могучий
давят, давят на людей
серой, синей, чёрной тучей
без каких-либо идей.

Он вредил всегда всем людям
и всегда исподтишка,
как затерянный Иуда
на земле на все века.

Но пришло и наказание
за грехи и многий вред.
Он же был ещё не сед
и в какой-то даже силе,
и не мало тут её,
но не мог никак осилить
наказание своё.

И расплату получил он
от сыночка своего.
Прямо чуть ли не до смерти
колотил сынок его.

Вот такой гадёныш гадкий
жил и жил на всей родне,
и доволен был украдкой,
и доволен был вполне.

Это Шурочка Охапкин,
настоящий полубес.
Его б загнать к кикиморе
в дремучий древний лес.

Его б убрать заведомо
и не вернуть домой.
Пускай бы там заведовал
лесною кутерьмой.

Он вредил котам и птицам,
и уж вовсе не при чём
он лупил ещё по лицам
камнем, костью, кирпичом.

Острый нож совал в животик
и уже без всяких квотик
косарём по голове,
как косою по траве.

Молотком махал он тоже
и ещё, пожалуй, строже
дал мне по уху пестом.

Ступа, ступа, ступа
виновата тож,
видно, было просто глупо
в ступе с ним толочь овёс.

Дополняю эту драму –
он имел ещё один порок,
он свою родную маму
просто выгнал за порог.