***

Он догорел – костер. и ветром разнесен
холодный пепел по пустынной тундре.
Погрелось сердце ты, передохнуло;
теперь опять - вперед!
1969


И днем, и ночью бродили
По тундре цветущей с тобой,
и был ты Синим Камнем,
а я - Морской Травой.

Сказать я не хотела
об этом в двух словах,
сказать тебе не успела
о тайных тех именах.

Но если по нашим тропам
чета влюбленных пройдет -
ветер синеющей тундры
им те имена напоет.
1969





Опять чернеет море и облака плывут,
опять семнадцать ветров с собой меня зовут.

Одни гудят: "Послушай, есть край зимы седой,
царить ты будешь с нами там вьюгой ледяной.
Что было - позабудешь ты в пляске навсегда,
что сердце отравило - исчезнет без следа!"

Другие шепчут: "Слышишь? Мы дети той земли,
где гибнут на тайных рифах большие корабли.
Но бережно опустим тебя мы на берег морской,
ты станешь дочью Солнца - пальмой молодой..."

И тут последний ветер в мою ударил грудь:
"В горах на снежном ложе ты сможешь отдохнуть.
Была ты живым укором своей своенравной судьбе. Усни.
И все, кого ты любила во сне придут к тебе..."
1969




 И она вновь разлила над миром ту великую
 тайну грусти, о которой она часто повествует
 старым дубовым рощам и древним побережьям морей
                Шатобриан

Луна одинокая, сколько влюбленных
видела ты с начала веков
тех полюбивших, нарушивших тайно
древний обычай отцов?

Сколько влюбленных - от юга цветущего
до заснеженной земли
тебя призывали в свидетели
вечной бескрайней любви?

Долго казалось тебе равнодушная -
счастье любви – это сон,
но пробудил твое сердце холодное
смертный Эндимион!

Срок пролетел, отпущенный людям,
и из пещеры твоей
смерть увела любимого юношу
в царство безумных теней,

И когда по ночам ты встаешь над планетою
счастья и горя любви -
светлой росой на траве остаются
лунные слезы твои.
1969





Сердце уходило лодкой-чайкой
 В даль темнеющую океана.
Позади пылал костер прощальный
как на сердце обнаженном рана…

Свежий ветер долетал как песня
из пространств великих океана,
и все то, что позади осталось,
было далеко, темно и странно.

Впереди же - чудилось - Сирены
как крылами белыми руками
всплескивают, волны
синими дельфинами играют...

От земли горчайшей, запыленной,
где как факел, трепетно и рдяно,
догорало сердце, ухожу я
в тайну крови нашей - в океаны!
1970