Дармоеды

Надысь в очередной раз катался по весям Родины. На сей раз заглянул в привольные рязанские леса и болота. Впечатлений масса, но никаких разноречий – все закономерно. Деревня пьет. Пьет яростно и безнадежно. Ничего нового. В который раз вижу одни и те же взгляды – все местные смотрят на любого проезжего-залетного как на врага: того и гляди, вынут ножи из-за голенищ да топоры из-под полатей. На любой вопрос отвечают, как партизаны на допросе в гестапо – с целью максимальной дезинформации врага.

Пара картин.

Небольшая деревня. Вдали разрушенная церковь. Идем смотреть через село, пытаемся порасспрашивать местных – результат близкий к нулевому. Чуть поодаль села небольшой хуторок – избы четыре. Справный: ограды, садики, беседки, клумбы. Посреди остального деревенского запустения и разрухи выглядит хуторок чужеродно. С вопросом подходим к одной избе, гостеприимная хозяйка поит домашним квасом. Выясняется – она москвичка, как и все население хуторка. Избушка ей досталась по наследству, остальным по-разному – кто купил, кто наследовал, кто сам построил. Живут почти все лето – постоянно копаются в земле. А “местные”, то есть деревенские, даже картошку покупают в магазине, свои участки запустили – все в бурьяне – пьют, ищут халтурку по сдельщине и снова пьют месяцами. Самое трудоемкое – собрать и сторговать вдоль трасс летне-осенние дары леса, но и этим занимаются в основном старики. “Москвичи” когда-то приглашали “местных” подхалтурить, теперь не зовут – работают сами, потому что результат такой халтуры – халтура.

Картинка два: захожу в сельпо, закупить сигарет-воды в дорогу. Передо мной затоваривается дедок. Продавщица поздравляет его с праздником (первомай), дед: “Да какие на селе праздники – одна пахота. Это дармоеды московские гуляют-празднуют”. Демонстративно отворачивается от меня, делает вид, что не замечает. “Пару синего честера дайте дармоеду, пожалуйста” – говорю в свою очередь. Магазин взрывается хохотом. Дед конфузится. Не меня. Хохота односельчан.