Трилогия. на крымском берегу

На том морском далеком берегу
Навстречу ветру мы бежали.
И улыбаясь солнцу на бегу,
Мы в унисон «Люблю» кричали.

Окутала волна нас взрывом брызг,
А море повстречалось с берегами,
И спел нам песню легкий летний бриз,
Солеными и мокрыми губами.

На том далеком крымском берегу
Нас золотило солнечным загаром,
И галька в легкой пене, как в снегу,
Казалась дивным первозданным даром.

Любовь дарила счастья дивный вздох,
А дни текли свободно и счастливо.
Летел по венам раскаленный ток,
Безумно ты была тогда красива!

Мы с ночи обнимались до утра,
Сжигая чувства страстными телами.
Душа стонала- так звенит струна!-
Взлетало от прикосновений пламя.

На том морском далеком берегу
Мы отрекались от всего земного.
С годами позабыть я не могу
Вкус поцелуя твоего морского.

На крымском берегу давным-давно
Казалось, ты в последний раз любила.
Я верил: счастье навсегда дано
И сказка, что ночами ты дарила.
    
Часть II

"...От сигареты пепел запорошил страницы
Жизнь повторяется, все было - но когда?
Соединяет память затертые границы,
Я вспомнил - озарение приходит иногда..."
               
Опять я вспоминаю дождь весною,
О, как мы были счастливы, чисты...
Промокшие до нитки, мы с тобою
Нырнули под отвисшие кусты.

Целуя брызги счастья от дождинок,
Смешавшихся с дыханием твоим,
Я весь дрожал, как будто, от снежинок,
Ведь этот дождь лил только нам двоим!

Твои ладони согревал дыханьем,
Касаньем губ, мы были так близки...
Земля меня качала колыханьем,
Весенний дождик омывал виски.

...Ну вот и всё! Сдул пепел со страницы
И сквозь стихи я в прошлое смотрю,
Невидимые плечи обнимаю,
Невидимые образы ловлю.

Часть III

Один вопрос с годами все ценнее,
Понять мечту! Она всегда юна.
Я становлюсь спокойней и мудрее,
И по ночам листаю времена.

Воспоминанья следуют по следу...
И как-нибудь - пускай на час, на миг,
Решусь! И этой ночью я приеду,
И подниму повыше воротник.

Жена уснет, я выйду на дорогу,
Пойду по лужам, уж привык к дождю...
Как в те года, приду к ней в непогоду,
И в том дворе, я юность подожду...

- Уйду пешком, не буду ждать трамвая.
Смахну слезинку дождевой водой,
Сверкнет в глазах, качнётся мостовая,
И из окошка тень махнет рукой...

Посвящается Марине Цветаевой
  (08.10.1892 - 31.08.1941гг.)

С большою нежностью — потому,
Что скоро уйду от всех —
Я всё раздумываю, кому
Достанется волчий мех.

                Марина Цветаева

И по новой двадцать первый век запылал.
Той же гарью, что не крещеный двадцатый.
Маринины стихи я все перечитал...
А мех волчий забрал племянник внучатый.

Её любовь не будем трогать словами,
Это мёртвое пламя уже не раздуть,
Потому что нам никакими мечтами,
Никакими стихами, ее не вернуть!

...Когда новый месяц начнёт серебрится,
В память Вашу, стихи к Вам на небо пришлю,
Они прилетят к Вам серебрянной птицей,
И мехом лиловым заплетут Вам косу.

И останется с Вами мечта новая,
Очень грустная, но не банальный сюжет,
Двадцать первый век и коса лиловая,
Весна, вы Прекрасны! Только с нами Вас нет...

           МАМА.
 Помню за бедовою девчонкой
Я бежал живой тропинкой ввысь.
Мама же кричала мне вдогонку:
"Упадаешь, сынок, остановись!"

Спотыкался я на самом деле,
Приходил не раз в слезах домой,
На коленках ссадины горели,
Не пугал меня обрыв крутой.

Снова поднимаюсь и упрямо
В гору жизни всё бегу я ввысь.
Жаль, что не услышать голос мамы:
"Упадаешь, сынок, остановись!"

В пустой гостиничной казённой тишине, В ленивой запылившейся глубинке,
На развалившимся колхозном рубеже
Я мисс Вселенной разглядел в блондинке,

Что сексуально пылесосила палас.
Ей гордо я представился поэтом,
И из "Онегина" прочёл большой абзац,
Затем из Маяковского "Про это".

А после пили местное вино,
Читал стихи я, будто бы со сцены.
Безбожно пьяно врал, как "хорошо", И в это верил , как французские "верлены"

Потом был номер и бутылка коньяка,
Слова и искры - похоти крупицы,
Руки касание и вечное "до дна",
Тут Северянина прочёл про ягодицы.

Из старой сельской пьесы театральный акт,
Суфлером- таракан в пустом стакане.
Скрипя чечётку, отбивая в такт,
Красотка-ночь качалась на диване.

С утра-слеза, "ты позвони с Москвы",
И на салфетке номер телефона,
Ложь и кивание похмельной головы,
А в мыслях я уже и вовсе дома…

Прозрачных капель ожерелья
На паутинке лист повис.
И дождь идет, и пахнет прелью,
И где-то слышен птичий свист.

И все так чисто, все так ясно
Читая Беллу мне легко...
А я то думал, что прекрасно
Бывает то, что далеко...

Я ей желаю много света,
И не бояться хмурых туч.
Забыл,... что вестником рассвета
- Для Беллы стихотворный луч!

За Петровскими башнями
Тает радужный свет,
С кандалами вчерашними
Очертания лет...

И у пристани парусной
По торцам мостовой,
Шаг тревожный и радостный
Затихающий - твой...

Сколько горечи пройдено
По дорогам страны,
Сколько время прибавило,
Голове-седины…

Сколько боли украдкою
Испытала душа,
Наша жизнь очень краткая...
Лишь с тобой хороша!

От надежды и радости
Душа тает во сне,
Но печали от старости
Словно ядра в стене...

А вдали над Соборами
Прошлый светится путь...
Наше время, короткое -
Никогда не вернуть!

ЧАСТО НЁС К ДРУГИМ ОХАПКИ ЗВЁЗД.
ВСЁ С НИМИ РАСТЕРЯЛ И РУКИ СЖЁГ НАПРАСНО.
ТЕПЕРЬ БРЕДУ СЕДЫМ, ЗАЖАВ В ЛАДОНЯХ ДЫМ
И ГОРСТОЧКУ ДУШИ В ОЖЁГАХ БЕЗОБРАЗНЫХ
ТЕПЕРЬ МОГУ ЛИШЬ ДАТЬ "УМЕНИЕ СТРАДАТЬ".
ПУСТОЙ БИБЛЕЙСКИЙ РАЙ. ФАНТОМЫ СОЛОМОНА.
ПОТЕРЯННЫЙ ОФИР. ОБУГЛИВШИЙСЯ МИР.
И УШИ ЗВОНАРЯ, ОГЛОХШЕГО ОТ ЗВОНА.
ГАРЕМ СЛУЧАЙНЫХ "ДА", БЕСЦЕЛЬНЫЕ ГОДА.
УМА И ДОБРОТЫ ИСТЛЕВШИЕ ОГАРКИ.
КЛОЧЁК ПОТЁРТЫХ ЧУВСТВ. РАСТЕРЯННУЮ ГРУСТЬ.
БЫЛЫХ МОИХ ПОБЕД РАЗРУШЕННЫЕ АРКИ
ЗАТРАВЛЕННЫЙ ОСКАЛ КРИВЫХ МОИХ ЗЕРКАЛ.
ВСЕГО, ЧТО Я ИСКАЛ БЕЗУМНЫЕ ХИМЕРЫ.
ОТЧАЯНЬЕ В ЗРАЧКАХ.  СКРИП ПЕПЛА НА ЗУБАХ.
И В ГРОБ ЦИНИЧНЫХ СЛОВ ЗАТИСНУТУЮ ВЕРУ.
В СЕБЯ ГЛЯДЯЩИХ ГЛАЗ-УВЕРЕННОСТЬ "НА ЧАС".
И ЧЁРНЫЙ ЛАБИРИНТ - ВЗАМЕН ГОТОВОЙ СХЕМЫ.
ТУПИК ТОГО, КАК ЖИТЬ, ОЦЕНОК ВИРАЖИ,
И ВЕСЬ МОЙ ТЯЖКИЙ ГНЁТ ДОСПЕХОВ ПОЛИФЕМА.
СВАЛИЛ К СВОИМ НОГАМ ВЕСЬ ЭТОТ ГРУЗНЫЙ ХЛАМ.
НЕМЫСЛИМУЮ СМЕСЬ ТОГО, ЧТО БЫЛО МНОЮ
СТОЮ В КОНЦЕ ПУТИ И НЕКОГО СПРОСИТЬ
КОЛЬ ЖИЗНЬ ТАК ДОРОГА, ЧЕГО ЖЕ ОНА СТОИТ?!


Мне снится красота былой России,
Французский этикет - "Пардон месье!"
И чтоб не заплутать в такой стихии,
Меня по снам ведёт конферансье.

Как на балах вести, даёт советы.
Я онемел от красоты былой.
Гусары, золотые эполеты -
Как эскадрон процокал по "Сенной"...

Во дворце Растрелли играют вальсы,
Звучит мазурка и невинный флирт.
Голицын пригласил тебя на танцы.
Потом в семнадцатом он был убит...

Ты вся в шелках, в богатых украшеньях,
Вальсируешь средь мраморных колонн...
Да, был тот век галантный в отношеньях...
Во сне вонзился ревности укол.

Помнишь, я подошел к тебе? Знакомясь,
В перчатке протянула руку мне,
И тонкой талии едва касаясь,
Мы долго танцевали в этом сне...

Прижаться ближе делаю попытки,
На первом Императорском балу.
Та фрейлина, вы как с одной картинки...
Я даже именем твоим зову!

Забыла память, как навек влюбилась,
Как повстречались в прошлом на земле,
Как у Романовых с тобой кружились,
- Помнишь?! А я увидел все во сне...

               
Светлая память Владимиру Семеновичу!

Под цензурой жены исхитриться изволь,
Написать о любви, не о ней, а про боль.
От семейных проблем, от долгов и от склок,
Написать бы мне так, чтоб не слышать упрек.

В дом зарплату несу, прячу по "косарю",
Там встречают с улыбкой грабительской
То что сам отложил, я "пол-литру" куплю,
Закусь - сырку с колбаской любительской.

За стеною в Хрущевке ставят диск по утру.
Поёт Высоцкий Владимир Семеныч.
Я "пол-литру" открою, колбаски, сырку.
"Пропущу", она в визг: - Пьёшь сучоныш!

А когда в выходные к подругам в метро,
Или я с ней к друзьям на автобусе,
За подруг же она мне проест всё нутро,
За друзей же - прочешет о совести!

Я с похмелья ночами пишу всё стихи,
О жене очень скучные повести,
Про соседку свою, о порочной любви -
А в стихах призываю к совести ...
А в стихах призываю к совести ...

               
Уходит осень одиноко,
Ее никто не позовет,
И не окликнет у порога,
И на прощанье не споет.

А у тебя свои заботы,
Дела, долги, закат, рассвет.
Уже выбрасываешь сотый,
Последний проездной билет.

И наши встречи, расставанья,
Как листья жгут и валит дым...
И годы, словно каторжане,
Проходят городом другим.

Уходит осень по мосточкам,
Зима застыла у ворот.
Мороз шагает по листочкам,
Так будем вместе через год!

Сорок лет спустя. Наши дни.

Помнишь... от дождя прятались в сарае,
Байдарки там сушили из "Невы",
Прижавшись, ты дрожала вся сырая,
И я дрожал, впервые от Любви.

Я гладил грудь и волосы ладонью,
В агонии завёлся и пропал...
Что было дальше, ты скажи, со мною?
Краснея, дождик робко отстучал...

А помнишь май, Сосновую Поляну,
И сарафан твой пахнущий весной?!
Как в новостройках шли мы по бульвару,
Все открывали рты - шпанюк с какой!...

...Годами снится сон - сарай с щелями,
И утром просыпаюсь чуть дрожа...
Мы к памяти прикованы цепями.
Навечно стал я - человек дождя!

И под дождём ищу тебя, родная,
Похожих женщин провожая вслед...
Ведь первая любовь всегда шальная!
А минуло всего лишь  сорок  лет...