Отзыв о книге

ЕЩЕ ОДНА БАБУШКА
Откуда берутся бабушки? Разумеется, они вырастают из маленьких девочек.
Творя свою трудовую биографию, женщина одновременно проходит путь от девочки до бабушки, обретая на этом пути смысл жизни, познавая её красоту и величие.  Конечно, можно сказать и наоборот: создавая семью, рожая детей, нянчась с внуками, одновременно пребывая в какой-то профессии, женщина в полной мере познаёт значимость человеческой жизни, а обретённые знание бытия высказывает, или, как бывало с пушкинской Ариной Родионовной, сидючи за прялкой, или - за компьютером, как теперь, когда наступило время женщин, век женщин, и возникла литература женщин. 
Евдокия Алексеевна (баба Дуня) – так звали бабушку Галины Рудаковой, в её повести «Бабушкины обереги» появляется многократно в прямых зарисовках автора.
«…А мати уже вынимает из русской печи горячий коровашик –  так через «о» произносилось это слово, хотя это был круглый хлеб из ржаной муки. Баба Дуня наливает молока, я ем, а она смотрит на меня с бесконечной любовью. Я сижу у окна и думаю: «Что же там такое за окном видит бабушка?», оборачиваюсь, а она смеётся: «Я же на тебя смотрю! Ты ить у нас одинака!». То есть единственная, ненаглядная. 
Галина Рудакова и сама проделала этот путь (внучка, мать, бабушка), в полную меру избыв все три женские ипостаси, и написала эту книгу о пережитом ею самой, и её родной деревней, - со времён полнокровного бытия этой самой Кургомени и до полного упадка.
Бабушка, мама, внучка, - вот и вся семья в книге.
«О себе она (мама)  мало что рассказывала, а об отце и вообще ничего не говорила, и я перестала спрашивать. Мне было удобно думать, что это и есть тот Николай Рудаков, которого убили на войне. И даже тот факт, что я родилась через десять лет после войны, нисколечко не смущал».   
Мужчины в этом триединстве (внучка, мать, бабушка) кажутся случайными и недолговечными. (Вот и дедушка главной героини наложил на себя руки, оскорбившись несправедливостью коллективизации). Поступил, мягко говоря, эгоистично, по мнению бабушки, оставив её с тремя детьми.
Но и без мужчин такая «ячейка общества» вполне достойно может существовать, как это показано на примере семьи, описанной автором этой повести.
Мы погружаемся в содержательную жизнь этой семьи, полную света и радости. О печалях по поводу отсутствия под одной крышей близких мужчин – можно только догадываться. Да, девочка завидует подружкам, у которых есть сёстры и братья. Восхищается отцами в других семьях. Но ей хорошо и со своими домашними женщинами.
Семья крепка любовью и пониманием. 
В ней в полной мере проявляется главенство «русской бабы», как с огромной любовью, хотя с виду и грубовато, выражался о северных деревенских женщинах Фёдор Абрамов. А мне ещё видится в них что-то и от легендарных амазонок, хотя это понятие слишком экзотическое в наших краях. Такой термин пустили в ход древние эллины, столкнувшись в Причерноморье с обществами, где женщины, может быть вынужденно, пользовались большей свободой, чем в греческом мире.
Да и Лев Толстой в своих «Казаках» тоже был поражён главенством женщины в казачьей семье на Кавказе.
 А черносошное крестьянство  на русском севере и казачество на юге очень близки по природе нравов, основанных на свободолюбии.
Читая книги женщин, и эту повесть Галины Рудаковой, в частности, ещё раз убеждаешься, что женский род – не грамматически, а по сути – во многом тайна для мужчины. Множество открытий ждут тебя по мере постижения текста.
Ты наслаждаешься певучим тоном повествования, перенесённым из бесхитростных послевоенных времён. Отдаёшь должное  простоте изложения, при которой можно говорить о чём угодно деликатном и сугубо личном. Читаешь с благодарностью и за  откровенность, и за тихий свет женственности, исходящий от строк. И за мужество при описании мрачных житейских историй. Например, судьбы матери, родившей десять детей, все из которых умирали во младенчестве.
Это что за жизнь такая дана была  человеку?! Сколько горя пришлось испытать. По какому кругу ходить: выносить ребенка, родить и похоронить. И так десять раз.
А если и с благополучным продолжением, то, через взросление, очень часто  – к детской неблагодарности. Когда счастьем является уже только то, что мать помирает раньше детей.
А между родами – тяжкий труд в первобытных условиях, описанный в потрясающей новелле будто из  фильма ужасов: «Ночь на скотном дворе».
Работали до упаду, боялись до смерти. 
Но не теряли чувства полноты жизни. Не упускали из виду её прекрасных перспектив.
Бабы каялись, а девки замуж собирались. И не было такой силы, которая бы остановила этот «ядерный реактор» человеческого бытия на Земле.
«…А свадьбы-то раньше были с девичником, с причетами: "Отказал мне отец - батюшко от хлеба от соли, отказал, всхожо солнышко, от дела - роботоньки. Прошло - прокатилось девьё житьё-красованьице, – запричитаёшь - заплачёшь. – Кормилица - жалостница, родимая матушка! Не в доросте траву шелковую с корнем подкосили, не в доцвете цветы лазуревы со травы сорвали... Я  ведь сама-то – что ветка-веточка, молода отростелиночка... Рада бы красоваться, да красота не красуёт, сердце не веселит»...
А девочке нашей суждена ещё было жить в интернате, о котором вспоминается теперь автору как о прекрасном пансионе. Постигать профессию в училище. Самоотверженно трудиться на производстве. И опять же – свадьба! После чего как всегда у женщин - многолетняя, пожизненная семейная страда.
И песни в душе! (Отсылка к Арине Родионовне). Стихи! Членство в Союзе писателей России. Выход книг. Вот и очередная - «Бабушкины обереги» - своеобразный завет и детям, и читателям.
Художественные наказы, в которых сливаются воедино, как бы из одного  пучка кудели идущие, и нить бабы Дуни, и нить бабы Гали.
«Я знаю, что у бабушки сильно болят ноги, скованные ревматизмом, но никогда не увидишь её грустной, никогда не жалуется она на судьбу. «Кто в радости живёт – того кручина неймёт!».
Такова и внучка-писательница, желанно впитавшая в себя чудесные диалектизмы, местные словечки, речения, необычные по звучанию, ошеломительные  по структуре. С чувством меры использующая множество древних словес, приёмы звукописи.
Открываются целые страницы дивных, певучих монологов пожилых деревенских женщин, вышедших когда-то из Новгородских владений Руси.
Вся книга воспринимается как изящное, душевное бытописательство.
«Смех сказать, а и утаить – грех». На этом коромысле правды держится всё повествование.
Хорошо тому жить, у кого бабушка ворожит!
Литературная ворожея Галина Рудакова представляет нам множество ярких образов последних жителей деревни.
Читая повесть «Бабушкины обереги», и саму историю деревни начинаешь воспринимать как биографию одной женщины – от детства до старости.
Деревня, как бабушка пятисотлетняя, доживает последние свои годочки.
Пожары доканчивают дело. Полыхают словно огонь крематория.
Река смывает лавочки, перелазы. Протачивает новые русла. И опять течёт в девственности своей словно в ожидании жениха.

Александр ЛЫСКОВ, член Союза писателей России.