Сказание о времени и черепахе!

Глава 1: Когда тени стали длиннее
Давным-давно, когда у людей ещё не было ни монет, ни бумажек с королями, и всё в мире происходило по доброй воле обмена, в мире царила особая гармония. Люди трудились и помогали друг другу, дарили свои изделия, угощали друг друга хлебом и тёплыми словами. Всё шло своим чередом — пока однажды в тишине не зашевелилась земля.
К границам города Катанга подползала змея. Но не просто змея.
Её спина тянулась, как дорога через горы. Её тень закрывала озёра, её дыхание оставляло иней даже на солнечных днях. Она была тёмной, как ночь без звёзд, и двигалась так тихо, что даже ветер не смел шуметь рядом с ней.
Но страшна она была не своей внешностью.
Она питалась временем.
Когда-то она была всего лишь крошечным червячком, размером с улитку, едва заметным в траве. Люди не обращали на неё внимания — как, впрочем, и на минутки, что теряли зря.
Брошенное время.
Потраченные впустую часы.
Убитые дни.
Змея питалась ими, как падальщик. Сначала — обрывками секунд, затем — часами, когда кто-то сидел и просто ничего не делал. Потом — днями, полными ленивых споров и глупых обид. А когда змея выросла, она научилась забирать и то время, что оставалось хоть на миг без внимания. Даже одно мгновение рассеянности становилось для неё пиршеством.
С каждым новым куском проглоченного времени она росла, становилась темнее, холоднее, сильнее. До тех пор, пока не стала чудовищем, от которого не укрыться ни в подвале, ни под небом.
Но Катанга была особенным городом.
Здесь люди берегли каждую секунду. Они работали не из страха, а из любви к делу. Они помогали соседям, мечтали по вечерам у очагов и рассказывали детям сказки, глядя на закат. Поэтому змея не могла насытиться здесь — времени, которым можно было поживиться, почти не было.
— Мам, а можно мне ещё немного поиграть, а потом я доделаю то, что ты мне поручила? — спрашивал мальчик, сидя во дворе с деревянной лошадкой.
— Эмир, — мягко улыбалась мама, — ты ведь знаешь, в Катанге каждый миг важен. Мы сначала трудимся, а потом уже отдыхаем. Нужно быть бережливым со своим временем.
Мальчик кивнул. Он был удивительно терпеливым ребёнком. Почти никогда не капризничал. Но больше всего он любил задавать вопросы.
— А если кто-то потеряет время? Куда оно девается?
Отец, проходя мимо, усмехнулся:
— Пропадает, сынок. Растворяется. Уходит, если его не беречь.
Но никто не знал, что в этот самый момент за холмами змея приоткрыла глаза.
"Вот и первый… Любопытный, но послушный. Ещё не созрел, но я  запомню его имя. Эмир…"

Змея кружила над городом, нависала над крышами, ползала вдоль озёр, но еда ускользала сквозь её челюсти. И тогда она задумалась: уйти или сделать этот город уязвимым?
В других местах было проще — люди там ленились, спорили попусту, поддавались унынию. Но всё же уходить ни с чем... было слишком обидно.
"Я не крыса, чтобы бежать с тонущего корабля..." — подумала змея. — "...Но крысы... Крысы мне пригодятся."
________________________________________
Глава 3: Развлечения без смысла
Глубокой ночью, под чёрным, как забытая история, небом, змея позвала к себе гостей. Не простых, а тех, кто всегда жил в тенях.
Крысы.
Главный крыс пришёл с целой свитой. Его усы дрожали от страха, но он делал вид, что храбр.
— Чего тебе, хищница? Мы ведь знаем, ты нас ешь.
Змея наклонилась так низко, что крысы почувствовали запах сырости и чего-то... вечного.
— Я ем не мясо, — прошипела она. — Я ем время. И его в этом городе мало. Но вы можете помочь мне получить больше.
Крысы нахмурились.
— И что мы получим взамен?
Змея раздвинула чешую на хвосте и показала далёкий город. Там люди ходили, согнувшись, усталые и бледные. Над ними разгуливали кошки  и давали указаниями людям, а люди беспрекословно подчинялись кошкам.
— Там правят звери. Люди — их слуги. Хотите так же управлять людьми  ?
Главный крыс облизнулся.
— Хотим конечно, какой дурак от такого откажется. Говори, что нужно делать?

Крысы начали действовать. Они приносили карнавальные маски, звенели погремушками, играли на пёстрых флейтах. Бесплатная еда и зрелища появились на каждом углу.
А с ними — пустота.
Мечты гасли. Работы забывались. Люди стали... медлительными.
И змея росла.

Сначала в городе появилось что-то странное. То тут, то там на перекрёстках стали возникать диковинные сцены, шумные балаганы. Кто-то разбрасывал цветные листовки. Кто-то предлагал всем желающим сладкие лепёшки, ароматные, но совершенно пустые внутри.
На рынках начали звучать песни — звонкие, но бессмысленные. Сцены заполнились актёрами в масках, которые прыгали, кривлялись и смеялись, хотя никто не знал, над чем именно они смеются.
— Это бесплатно? — удивлённо спрашивали прохожие.
— Абсолютно! — радостно отвечали крысы в разноцветных шляпах. — Вам больше не нужно ничего делать. Просто наслаждайтесь! Смотрите! Танцуйте! Угощайтесь!
Со временем эти развлечения стали появляться каждую минуту. Люди начали отказываться от своих дел, от мечтаний и рукоделия. Они всё чаще задерживались на улицах, забывая, зачем вообще вышли из дома.
— Пойдём домой, мама, — тянул ребёнок за руку.
— Подожди... Ещё один танец, сынок, — улыбалась мама, уставившись в огонь, который крысы запускали в небо в виде фейерверков.
Скоро в Катанге стало всё меньше разговоров о завтрашнем дне. Всё чаще звучали слова:
— Потом...
— Завтра...
— Не сейчас...
Словно кто-то накинул невидимое покрывало на умы и сердца. Работы замирали. Планы забывались. Книги оставались непрочитанными.
И змея — росла.
Она извивалась по небу, вдыхая тёплое, ленивое время, растянутое между бездействием и апатией.
"Вот оно. Вот оно, настоящее пиршество..." — шипела она. — "Время, брошенное на ветер, — самое вкусное..."
А в глубине города, в маленьком дворике, мальчик по имени Эмир смотрел, как его отец сидит на скамейке, не двигаясь, глядя в пустоту. Мама не пела больше песен по вечерам. Их лица становились всё старше, и Эмир чувствовал — что-то происходит. Что-то страшное.

Глава 4: Эмир и Тапата
Всё началось с мелочей.
Отец Эмира, когда-то сильный и бодрый, стал забывать, зачем пошёл в сад. Он стоял у колодца, держа ведро в руке, но не наливал воду.
Мама, всегда лёгкая на шаг, вдруг начала уставать от простого мытья полов. Её глаза, раньше полные огня, потускнели, как погасшие свечи.
А однажды утром Эмир проснулся и не узнал их.
Их лица изменились — в них было что-то потухшее, усталое, безвременное. Руки дрожали. Речь стала медленной.
— Мама? Папа? — Эмир осторожно прикоснулся к маминой ладони. — Почему вы такие... другие?
Мама только улыбнулась, печально и немного рассеянно.
— Наверное, мы просто устали, милый…
Но Эмир чувствовал: это не усталость. Это — потеря. Что-то незримое уходило из его семьи, как вода сквозь пальцы.
Он пошёл к тому, кому всегда доверял.
К тому, кто молчал, но знал больше всех.
К Тапате.

Черепаха жила в саду под старой яблоней. Её панцирь был покрыт трещинами и мхом, а глаза — старыми как сами звёзды. Эмир любил разговаривать с ней ещё с тех пор, как только научился говорить. Она никогда не перебивала, никогда не смеялась над вопросами. Только слушала. И, если нужно, отвечала.
В тот день он сел напротив неё на землю и заговорил дрожащим голосом.
— Тапата... Скажи мне, почему с мамой и папой что-то не так? Почему они будто теряются?
Тапата долго молчала. Потом медленно подняла голову. Её голос был глубоким, как эхо из пещеры.
— Потому что в Катанге снова появилась она. Змея.
— Змея? — Эмир вздрогнул. — Та, о которой ты рассказывала в истории?
— Это была не история, — прошептала Тапата. — Это было правдой. Я видела, как исчез целый город. Не от огня, не от войны… А от пустоты. От утраченного времени. Люди смеялись, пели, ели — и старели. Пока не забыли, кто они такие. А потом исчезли совсем.
— Но... — Эмир сжал кулаки. — Мы ведь можем что-то сделать?
Черепаха посмотрела на него пристально.
— Да. Но путь будет труден. Змея хитра, а её союзники — повсюду. Чтобы остановить её, ты должен научиться видеть время.
— Видеть? Как?
— Не только глазами. Чувствами. Сердцем. Ты должен научиться замечать, как время уходит, где оно прячется, где его крадут.
— А потом?
Тапата развернулась и медленно поползла к самому дальнему углу сада. Там, под тенью векового дуба, стояла старая чаша из камня, покрытая узорами.
— Это чаша Времени, — произнесла она. — Когда-то в неё собирали капли утраченного времени. Люди приносили её к тем, кто старел слишком быстро, и капли возвращали утраченное. Но она давно пуста.
Эмир наклонился над чашей. В ней лежала всего одна капля — прозрачная, как слеза.
— Это... чьё-то время?
— Моё, — кивнула Тапата. — Последнее, что мне удалось спасти.
— Я наполню её! — воскликнул Эмир. — Что бы ни случилось.
Тапата улыбнулась уголками губ.
— Тогда тебе нужно собрать друзей. Отыскать тех, кто ещё не потерял всё своё время. Вместе вы должны будете отвлечь змею.
— А ты? — спросил Эмир.
— А я... скатясь с горы.
Эмир замер.
— Что?
— Мой панцирь — древний щит. Если его наточить правильно, он сможет разрезать даже скалистый камень. Это будет наш последний шанс.
— Но... змея может заметить тебя и увернуться, тогда ты просто скатишься в озеро.
— Поэтому ты должен её отвлечь. Так, чтобы она не успела обернуться.
Эмир сглотнул.
— Я сделаю всё, что смогу.
Тапата посмотрела ему в глаза.
— И тогда, Эмир, ты не просто спасёшь своих родителей. Ты вернёшь свет целому городу.

Глава 5: Шепот времени и наточенный панцирь
С тех пор, как Эмир узнал правду, он стал внимательным, как никогда. Он начал замечать, что некоторые дети всё ещё не поддались крысиным представлениям.
Он нашёл их.
Первой была Лейла, тихая девочка, которая собирала высохшие листья и складывала их в альбом. Она рисовала их заново — как будто пыталась сохранить исчезающее.
— Знаешь, — сказал ей Эмир, — время уходит. Но мы можем его поймать. Нам нужна твоя тишина и наблюдательность.
Лейла кивнула. Не сказав ни слова, она просто встала и пошла с ним.
Вторым был Санджар, мальчик, который всё время что-то чинил. Он не поддался шуму и продолжал собирать старые вещи — игрушки, часы, фонари.
— У тебя есть нож? — спросил Эмир.
— Ножей полно. А зачем?
— Мы будем точить панцирь.
— У кого?
— У черепахи. Это долгая история.
Санджар только пожал плечами и полез в рюкзак.
Последней была Аруна — девочка, которая всегда пела своим братьям колыбельные, даже когда крысы играли флейты рядом.
— Ты не поддалась?
— Я слушаю своё сердце, — сказала она. — А не их музыку.
Эмир улыбнулся.
— Тогда ты с нами.
Они работали тайно, по ночам. Прятались в подвалах, говорили шёпотом, точили панцирь Тапаты осторожно, как хирурги. Панцирь был твёрдым, как камень, и отражал свет луны так ярко, что порой детям казалось, будто он дышит.
— А он… не сломается? — прошептала Лейла.
— Панцирь старый, но в нём живёт вековая сила, — ответила черепаха.
— И ты правда сможешь… — Аруна запнулась. — …разрубить её?
— Только если вы дадите мне один-единственный миг, — произнесла Тапата. — Один. Чтобы она не смотрела. Не чувствовала. Не шевелилась.
— Мы отвлечём её, — твёрдо сказал Эмир. — Мы заставим её поверить в невозможное.
________________________________________
Глава 6: Отвлечение и последний бросок
Наступил день. Тот самый.
Змея, огромная как сама ночь, вилась над городом, втягивая время, как пыль в пылесос. Она была медлительной, но внимательной. Она видела всё. Она чуяла малейшую перемену в воздухе.
— Как вы это сделаете? — спросила Тапата.
— Мы её разыграем, — сказал Эмир. — Мы дадим ей то, что она всегда хочет — ещё больше времени.
Дети вышли на площадь. Они были одеты в самые яркие лоскуты, собранные по всему городу. Лейла разрисовала лица, как делают актёры, Санджар включил самодельный волчок, который крутился и светился, а Аруна пела песню, тихую, гипнотическую.
; Время-время, ты играй,
В круг со мной скорей ступай.
Время-время, не спеши,
Мы закроем все часы… ;
Змея насторожилась. Она спустилась ниже. Плелась среди улиц, прислушиваясь. Это было похоже на пир. Столько рассеянности! Столько беспечности!
— Ещё немного… — прошептал Эмир. — Ещё чуть-чуть…
Он достал песочные часы, сделанные Санджаром. Но внутри не было песка — там была сияющая пыль, собранная из капель с чаши времени. Он бросил их в воздух.
Свет разлетелся, как сотни искр.
— Что это? — змея раскрыла глаза шире. — Новое время?
Она рванулась вперёд.
Сейчас!
На дальнем склоне, в тени горы, панцирь Тапаты сверкнул на солнце, как зеркало. Её старое тело оттолкнулось от земли, и она покатилась вниз — будто комета.
Эмир кричал, как мог:
— Сюда! Сюда! Смотри на меня! Я — твоя следующая жертва!
Змея развернулась.
Но было уже поздно.
Тапата, сверкая панцирем, набрала скорость, прыгнула — и с мощным звуком разрезала змею пополам.
________________________________________
Наступила тишина.
Змея завизжала. Тьма поднялась в воздух, затрепетала… и исчезла.
Там, где она лежала, остались только пучки травы, выросшие мгновенно — как будто годы вернулись за секунду.
Эмир подбежал к Тапате. Её панцирь был расколот, но глаза сияли.
— Ты сделал это, — прошептала она. — Ты спас время.
________________________________________
В тот вечер люди вышли из своих домов. Они смотрели друг на друга — и будто впервые за долгое время узнавали.
Они вспоминали имена, мечты, письма, которые собирались написать. Дома снова наполнились светом.
Чаша под дубом была полна. Эмир опустил её на колени перед родителями. Они коснулись воды — и вдруг стали молодыми, живыми, настоящими.
С тех пор в Катанге говорят:
"Береги каждую секунду — ведь где-то, в тени, может шевелиться та, что ждёт, пока ты забудешь."
Но они не боятся.
Потому что теперь они знают:
время можно вернуть.
А герои могут быть совсем маленькими.
Даже такими, как мальчик по имени Эмир