тёмное-тёмное

тёмное-тёмное пространство
подстольно-младенческая интимность
мыльно-коралловая.
девочки ходят, не вместе и вместе
есть ли смысл говорить о равенстве,
чести, ханженстве
если любовь есть любовь?
можно ли сыграть в неё,
как в вышибалы?

ни равенства нет, ни порядка -
мы, как трава на поле, я знаю
зелёная, молодая,
ты не скажешь, какая травинка лучше
мы - поле травы. трава мая.
ни кони, ни кошки, ни пчелиная матка -
трава с правом на жизнь и с правом на "быть раздавленным"
женщина для меня не такая, как я, и этим притягивает
но если я - она, и для меня ты (она) - такая же?
девочки. милые лани -
одна тонкая ножка другой копытце протягивает -
юные, тонкие головы едины в природной близости
я отпускаю вас, милые,
ведь целиться из ружья в грацию
легче, когда я не смотрю вам в глаза
равенство?

если бы я правда думал о чести -
я не был бы здесь, не стеснялся бы слабости
боль. тупая, склизская. боль. больно
челюсти переворачиваются
и жуют всё сзади -
до затылка
потому что им не проникнуть и не вырвать тебя из девчачьей, кисло-сладковатой табачно-содовой сессии
теперь ты знаешь, что я безвольный,
ведь я старательно хотел укрыть этот факт за кирпично-мыслимой кладью,
и в безволье мы, конечно, похожи! истрачены.

ханжество - слово непоэтичное, мне не нравится
но как по-другому сказать о нарастающей незащищённости?
что нам
и мне
что мне останется?
я как стихи
строфа на строфе осколков бутылочной вони.
всё тривиальное просто -
как мне смотреть в зеркало? на себя? несвободного, грязного?
увижу ли я в твоих глазах,
что ты (именно ты) простила меня
за грехи?

02.04.25