Ливень

Мне ливень пахнет табаком промокшим
И чьим-то дорогим парфюмом снюханным,
Зализанным, заюзанным, прогорклым.

Дождь хлещет милосердной плёткой,
Срывает лоскутами шелк, синтетику, и шерсть,
Срывает хлопок, лен, и выдушенный флер.

Он обнажает души, он видит все, как есть,
Но никому не совестно его речей не слушать,
Потому что мир наш предпочел быть сдохшим.

Мы сдохнем и сгнием, как листья под заборами,
Нас вылущат, как менески и чашечки коленные,
Нас вылущат, как косточки, раздавленныее дробью.

Ненужные, как лишние, и лишние, как вредные,
Мы вредные, как гнусные, а гнусные - отпетые,
Отпетые - ненужные, как лишние, и заново.

Мы ходим кругом бережным, мы ходим цепью замкнутой,
Которая закручена сама в себя и связана
С другими непохожими нашу цепь фигурами.

И так плетет кольчугою нас, выстроенных линией,
Изломленной, истерзанной, истрепанной, измотанной,
И хлещет милосердною, скрывающей  лоскутики,

Обиженный доверчивый с убойным смрадом прелости,
Которую как прелести подносит он собой.
Мне дождь велит быть менеском и чашечкой раздробленной,

Чтоб вылущенным обществом оправданно уйти.
И нас таких прилично здесь, нас восемь миллиардов,
Задушенных и загнанных, отпетых и вообще.