Гефсиманская ночь эхо ветви

ГЕФСИМАНСКАЯ НОЧЬ: ЭХО ВЕТВИ
Поэтическая драма
ПРОЛОГ
Масличное дерево говорит
«Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною…»
— Мф. 26:38

Я — древо масла.
Я был рядом.
Я видел, как Он молился -
Лицом в прах,
Словно небо само,
Камнем тяжёлым
Легло Ему на плечи.
Мои корни держали Его слёзы.
Не влагой неба, а
Кровью.
Я слышал, как Он звал:
- Отче, если возможно…
И слышал тишину,
Ответ без слов,
Где каждое молчание,
Как гвоздь,
До времени.
Я знал:
Эта ночь не спасёт.
Я знал:
Время близко.
Я знал:
Один из них несёт поцелуй,
Как нож.
И всё же,
Я шелестел листвой
Тихо,
Чтобы не мешать молитве.

Эхо ветви
Не всякая молитва даёт ответ.
Но каждая слеза оставляет след.
(Гефсимания. Утро.)
Ночь у Каиафы

Диалог на грани предательства и истины
«Если отпустишь Его, ты не друг кесарю:
Всякий, делающий себя царём, противится кесарю».
— Ин. 19:12

Место: Двор первосвященника.
Время: поздний вечер перед арестом.
Тени пляшут на стенах.
Слуги подают вино.
Двери плотно закрыты.
Вдалеке слышны пасхальные песни.
В городе - праздник.
А в доме - совет.

КАИАФА
(пристально глядит в пламя лампады)
Он говорит слишком много.
Слишком трогает сердца.
Толпа, как волна:
Сначала гладь,
Потом внезапно буря.
Ещё чуть-чуть
И Храм перестанет быть центром.
Пилат ждёт повода.
Легионы в наблюденье на границе.
Одно неверное движение
И храм падёт,
Народ рассеется,
Закон растопчут.
Я не могу рисковать всем
Ради одного человека.
Ты ведь понимаешь, Никодим?
Ты один из нас.
Ты был тогда,
И здесь, и сейчас.

НИКОДИМ
(тихо, с болью)

Я понимаю, но боюсь
Нет не Его,
А нас самих.
Не чуда,
А нашей неспособности его принять.
В его словах звучит пророк.
А судим мы лукаво.
А может, в самом деле мы лжецы?

КАИАФА
(усмехается)
Ты был с Ним ночью, да?
Тайный гость…
Что ж Он тебе там нашептал
Под звёздами?
Поверил ты, наверное!

НИКОДИМ
Что Дух дышит - где хочет.
Что нужно родиться свыше.
А мы держимся за закон,
Как за цепи.

КАИАФА
(встаёт, резко)

А если этот галилеянин
Возомнит себя царём?

Ты хочешь, чтобы римский орёл клевал алтарь?
Тогда молчи.

НИКОДИМ
(спокойно, пристально)

Иногда,
Кровь очищает.
Иногда,
На ней зажигается светильник.
(пауза. Вдали слышно: «Осанна!»
Эти выкрики начались с легкого перешептывания ветра.
Но звуки нарастали и уже как молот ударяли перепонки.
Вдруг все стихло. Звенящая тишина повисла в воздухе. Неожиданный стук двери заставил вздрогнуть собеседников).

КАИАФА
(глухо)

Лучше одному умереть за народ,
Чем погибнет весь народ.
Так сказал я.
И да будет так.

НИКОДИМ
Ты говоришь, как первосвященник.
А звучишь, как пророк
Который не понял
Своего пророчества.
Ты веришь себе?
Ты отдашь агнца на закланье,
А завтра Волчица потребует еще жертвы
Так умрет все стадо,
Всевышний не принял жертву Авраама,
А ты решаешь вместо Него.
Вместо Закона?

(входит гонец)
ГОНЕЦ

Он в саду.
Иуда — с ним.
Они уже идут.
Всё — как было решено.

(Каиафа и Никодим остаются в тени.
Мир замирает между выбором и судьбой.)

Эхо ветви
Власть боится тени.
Тень боится света.

(Крепость Храма. Ночь.)
До рассвета

МОНОЛОГ ИУДЫ ИСКАРИОТА

«И сказал он: согрешил я, предав кровь невинную.
Они же сказали ему: что нам до того? Смотри сам.»
— Мф. 27:4
Тридцать.
Я пересчитал их
Трижды.
Я думал - этим
Спасу Его:
Вынудив явить силу,
Показать истинную власть.
Думал, Рим склонится
Когда увидит чудо.
Я ждал знамения.
А получил – Агнца.
Трижды,
Как Пётр.
Но он, отрекся.
А я, продал.
Разве есть
Разница?
Они звенели,
Как дождь по камню,
Когда я бросал их
В притвор.
Храм молчал.
Бог молчал.
А я кричал.
Они сказали:
«Что нам до того?
Смотри сам.»
Я смотрю.
Я вижу
Руки свои.
Их уже
Не отмыть.
Я думал- Он уйдёт.
Как раньше.
Скроется в толпе.
Задержит бурю взглядом.
Заставит землю развернуться
Под воинами.
Но Он встал и пошёл.
Как Агнец.
Как будто
Ждал
Этого.
Я целовал Его,
Не лживо.
Нет…скорее -
как прощание.
Хотел, чтоб Он понял:
Уже не спасти.

Но Он посмотрел.
Так, будто прощает.
Будто знал.
Будто…

Если Он знал, то
Почему
Не остановил?
Может,
Он сам
Выбрал крест?
А я
Лишь колесо
В машине
Света
И тьмы?

Я не враг.
Я часть,
А не предатель.
Посыльный.
Не дьявол —
Человек.

(взгляд упирается в дерево)

Прости…
если можешь.

«Боже мой, зачем ты оставил меня…»
Слова повисли, застыли комом в горле.
(взгляд упирается в дерево)
Иуда.
Искариот.
Учёный.
Апостол.
Звено.
Последний.
Забытый.

(тишина. Ветер. Шелест листьев)

Я не молю…
Я просто стою.

Эхо ветви
Тридцать монет звенели.
Одна душа молчала.

(У стены Храма. Больше — не придёт.)

Из глубины креста

МОНОЛОГ ИИСУСА ХРИСТА

«Отче! прости им, ибо не знают, что делают…»
— Лк. 23:34
Ты ведь тоже был со Мной.
Ты ел хлеб.
Ты смеялся.
Ты знал, как Я дышу,
Когда мы в Галилею шли,
Уставший, но живой.
Я давал тебе слово,
Не серебро.
Я царство предлагал тебе,
Не от мира сего.
Ты видел,
Как Я поднимал дочь Иаира,
Как обнимал прокажённого,
Как прощал женщину,
Упавшую на колени
В доме фарисея.
Ты знал…
Что Я не уйду.
Не скроюсь, не отрекусь.
Ты знал,
Что твой поцелуй -
Это дверь в Мою смерть.
И всё равно,
Ты пришёл.
Ты выбрал.
Ты дрожал.

(тишина)

Ты был Мне другом.
Не просто учеником.
Ты нёс Мою боль,
Ещё до гвоздей.
И Я всё ещё зову тебя
Не Иуда,
А Иегуда:
Сын хвалы,
А не предательства.
Я не отверг тебя.
Если бы ты не пошёл к дереву,
А пошёл ко Мне:
В Гефсиманию, на Голгофу,
Во мрак…
Я бы сказал:
Ты не потерян.
Ты не чужой.
Ты брат.
Ты часть.
Так Петр падал, но вставал.
А ты упал и замолчал.
А Я всё же жду…
Там, где нет серебра,
Где только свет,
И пыль дорог,
Где еще слышны твои шаги.

Эхо ветви
Прощение ищет ответа.
Отчаяние его не слышит.

(Голгофа. Шестой час.)

ЭПИЛОГ
Масличное дерево вновь говорит
«И, сняв Его, обвили плащаницею и положили Его во гробе…»
— Лк. 23:53

Теперь — всё тихо.
Лишь ветер трогает грубый крест.
Моё масло — больше не для светильников.
Оно — для ран.

Они сняли Его.
Но в воздухе остался Его запах:
Смешение крови,
мира
и вечности.

Я был свидетелем —
не только смерти,
но и того,
что за ней.

Каждый сделал выбор:
Каиафа — власть,
Иуда — серебро,
Пётр — страх.
И каждый выбор
вёл к одной вершине.

Иуда не пришёл.
Я видел,
чья-то тень скользнула в сумерках.
Осталась в стороне,
не подошёл —
но всё же остался корнем,
другим, затоптанным,
но не забытым.

Лишь из глубины падения
ветер шептал:
«Я согбен и совсем поник; весь день сетую…»

Я слышал, как Мария рыдала.
Как солнце затмилось.
Как камень был отвален.

Я был далеко —
но каждая моя ветвь
вдруг поняла:
смерть — не предел.

С тех пор я стою
не как судья,
не как палач —
а как свидетель.

И если вы когда-нибудь будете молиться —
молитесь так,
чтобы даже дерево
захотело склонить ветви
и сказать:
«Да будет воля Твоя…»

Эхо ветви
Камень гроба отвален.
Но кто отвалит тот,
что в сердце?