Как я ушел из милиции

Расскажу о том, как начиналась в Твери борьба с организованной преступностью. Считаю, что имею на это полное право. Наверно что-то похожее проходило и в других городах нашей необъятной Страны?  Время было интересное, яркое. Но, одновременно переломное и,  драматичное. Как для правоохранительных органов, столкнувшихся в конце 80-х  и, вначале 90-х с организованной преступностью, так и для нашего государства в целом. Сегодня о наших первых поединках с организованным криминалом вспоминаю с определенным чувством горечи и отчасти иронии. Ведь мы тогда только начинали…

Итак, 1987 год. Перестройка в самом разгаре. В стране появляются первые кооперативы. В основном это торговые точки и мелкие производственные предприятия. Улицы города заполняются мини-рынками. Создается впечатление, что торгует весь народ. Чтобы прокормить семью, безработные врачи, учителя, инженеры и прочая интеллигенция ударились в торговлю. В это время люди впервые услышали новые  слова:  рэкет, счётчик, киллер, стрелка… Медленно, но неуклонно, Страна погружалась в пучину криминала. Видеть всё это, мне, работнику правоохранительных органов, было тяжело.  Рекетиры - молодые, крепкие парни. Их отличительный знак - бритые затылки, кожаные или вареные куртки. Рэкетиры свободно появляются в центре города, назначают «стрелки». Разъезжают на престижных тогда «восьмерках» и «девятках». Мое первое впечатление больше напоминало удивление: «Откуда взялось столько откормленных молодых ребят в голодное горбачевское время?» Когда на полках магазинов были лишь консервы и солёные огурцы в трёхлитровых банках.

В милицию стал поступать вал заявлений от граждан, пострадавших от вымогателей. В основном заявления о вымогательстве писали рыночные торговцы и продавцы коммерческих палаток. Затем пришел черед предпринимателей….

Одними из первых в Центральный РОВД (тогда) Калинина обратились жители Эстонии, приехавшие торговать сахарной ватой. Рэкетиры тут же обложили их данью. После выяснения обстоятельств, вымогателей решили задержать. Пострадавшим эстонцам передали меченые купюры и проинструктировали, как себя вести в критической ситуации. Перед началом операции объяснил сотрудникам, где они должны находиться. Говорил им: « Сливайтесь с толпой, сигналом к задержанию будет снятая кепка».
Вроде всё учли, всё расписали, но первый блин получился комом. Передача денег состоялась. Кепка снята, задержания - нет. Группа захвата просмотрела и вымогатели скрылись. Вот таким был наш дебют, но мы тогда только учились….

Рост заявлений  изрядно беспокоил руководство областного УВД. Потерпевшим ведь не объяснишь, что законодательство отстаёт от жизни, а милиция не имеет опыта противодействия этим видам преступлений.

Однажды группу оперативников вызвал заместитель начальника областного УВД, ныне покойный,  Всеволод Сергеевич Мадекин. Походил по кабинету, посмотрел на нас и говорит: «Вижу, что дела идут плохо, но надо терпеть... терпеть и собирать информацию. Сейчас главная ваша задача - знать о них всё. Придёт время - и мы отправим их за решетку. Обязательно, ребята, придёт это время!»


Умный и грамотный был руководитель, настоящий профессионал. Успокоил, определив главные направления работы, что было не маловажным в том хаосе, словоблудии и бардаке. И стали мы добывать информацию. Всё приходилось начинать с чистого листа.

Как выяснилось, в группировки рэкетиров входили несостоявшиеся спортсмены, бывшие сотрудники правоохранительных органов и просто – криминальный сброд. Сложность заключалась в том, что воровских законов они не признавали, обладали хорошей конспирацией, отличались безжалостностью, дерзкими и непредсказуемыми действиями. Одним словом, вырос новый вид преступности, так называемый «вирус перестройки», жирующий на несчастьях простых людей.

Мизерная зарплата, колоссальные нагрузки, мощный прессинг СМИ, а также, чего скрывать, и, жажда лёгкой наживы, вызвали отток сотрудников из правоохранительных органов. Кто уходил в кооперацию, а кто  и, к браткам. Доверять коллегам становилось всё труднее. Установили несколько случаев передачи информации бандитам. Предательство угнетало больше всего. Как работать, на кого опереться, чтобы не получить нож или пулю в спину? Выдали нам оружие на постоянное ношение. А ведь ранее, доходило до смешного:  возвращался домой с газовым пистолетом, изъятым у преступников.

Помню, наступил однажды момент отчаяния!  Сидел в кабинете и размышлял: зачем мне всё это надо? Свои  – предают;  государству – безразлично! Может бросить всё и тоже уйти?  Но, стиснув зубы,  продолжал  работать. Информации набралось на два тома. При этом часть сообщений оставалась непроверенной. На это просто не было сил, не хватало времени, что вызывало большую нервозность агентуры. Наши источники рисковали жизнью, а результатов не видели. Себя не обманывал, прекрасно понимал - самостоятельно милиция с преступностью уже не справится. Вот тогда и пришло решение обратиться за помощью в КГБ. К тому времени коллеги из госбезопасности хоть и пострадали  за борьбу с диссидентами, но оперативно и технически оставались самой сильной спецслужбой. О принятом решении начальству докладывать не стал, решил действовать самостоятельно. Иллюзий по поводу встречи не питал, понимая, что у них другие задачи, но в душе теплилась надежда - а вдруг!

На встрече сотрудники УКГБ стали задавать странные вопросы. Мелькнула мысль: «Не хотят ли из меня сделать информатора?»  Говорю им: не будем играть в эти игры. Я здесь по жёсткой необходимости. У меня по браткам два тома секретных документов и с ними надо что-то делать! Бандиты обнаглели, в городе творится беспредел, никто не хочет принимать меры!  В ответ: «Рады помочь, но это не наш профиль. Вам же прекрасно известно, что нас интересует контрразведывательная деятельность». Ну, что же, на нет - и суда нет. На том и разошлись.

Прошло несколько месяцев упорной работы…. Банк данных на рэкетиров усиленно пополнялся. Мы фотографировали их на рынках, улицах, в ходе «стрелок». Чаще всего, собирались они на улице Советской, где сейчас кафе «Арзу».  Снимали их из окон гостиницы, а фото предъявляли для опознания потерпевшим и агентуре. Так создавалась самое ценное, что есть в милиции - картотека.

Разговор с комитетчиками заслонили повседневные дела, и я уже стал о нём забывать, когда в один из дней в кабинете раздался звонок. Оперативники предложили срочную встречу в одном из центральных скверов города. Пришёл, спрашиваю: зачем понадобился чекистам?

- Нужна полная информация по организованным преступным группировкам!

- Но ведь недавно я предлагал, вы не взяли. Что случилось, почему такая спешка?

Как оказалось, комитетчики засекли машину, из окон которой велась фотосъёмка сотрудников, входящих в здание КГБ. Тут же установили - автомобиль принадлежит одному из преступных авторитетов. Обнаглели бандиты! Стали совать нос в деятельность спецслужб. Я призадумался: как поступить?  Дело ведь секретное, его нельзя не только из здания, из кабинета без надобности выносить. Как его отдать? Могут элементарно отправить за решетку.

- Другого выхода нет, - говорят чекисты, - надо рисковать. Ответственность берём на себя.
Ну что же, раз надо, буду рисковать. Вернулся  на работу, достал из сейфа два увесистых тома, запихнул их в тёмный целлофановый пакет и пошёл на встречу…. Комитетчики обещали вернуть дело, в сохранности, через два дня. Естественно, никакой расписки не дали. Да и зачем она мне? Кому её предъявлю? Переживал я эти дни сильно: вдруг это провокация, и дело потребуют на проверку? Меня даже судить не будут. Посчитают предателем или сумасшедшим.

Однако всё обошлось. Вернули дело и даже обнадёжили, мол, будем работать по представленной информации.


Вскоре после этих событий, в системе МВД создали шестые отделы. Был организован такой и в Твери, куда я хотел попасть, но из розыска меня не отпустили. В задачу отделов входила борьба с организованной преступностью.
Видно до верхов дошло: если не дать отпор, преступность «съест»  страну вместе с ними.

Вот в это знаковое для милиции время к нам в управление и пришёл Шеф. Знал я его давно, и познакомились мы при весьма необычных обстоятельствах. Ко мне, тогда юному лейтенанту оперу, пришёл на приём молодой студент юрфака, ди-джей в студенческом ансамбле. Мне и в голову прийти не могло, что спустя много лет судьба сведёт нас вновь.
Как оказалось, у студентов украли музыкальную аппаратуру. Преступление мы быстро раскрыли, похищенное вернули и расстались с ним на долгие годы, чтобы встретиться вновь уже в другом качестве.


Он - начальник, я – заместитель. Жизнь, такая штука, в ней всё возможно. Порой, так вывернет, только держись!
С собой Шеф привёл команду молодых офицеров, которые и стали костяком оперов-внедренцев. Это была элита, настоящие асы оперативного сыска. Разрабатывая операции по изобличению бандитов, мы внедряли сыщиков в преступные группировки, подрывая их изнутри. Работали по рэкету, убийствам, разбоям, угонам и сбыту автотранспорта, похищениям людей, захватам заложников. Не остались без внимания и должностные преступления: взятки, злоупотребление властью, коррупция. Впоследствии, наладили взаимодействие  с Интерполом.


Было трудно, очень трудно, но - интересно. Дневали и ночевали на службе, даже порой забывали про семьи. Надо отдать должное: приказ Министра позволил нам создать почти идеальные условия для работы, напоминавшие сказку. Мы имели неограниченный отбор и право принимать в свои ряды лучших сотрудников; просить любые технические средства, о которых обычные милиционеры могли лишь мечтать. Но и спрос был огромен и ответственность - то же.


Шеф работал не щадя себя, и требовал того же от нас.  Он говорил, что на данном этапе нужен не просто сбор информации, а умение анализировать её, видеть тенденции развития организованной преступности и коррупции, просчитывать многоходовые комбинации в разработке бандитских групп.


Вскоре, одна за другой, пошли операции по их задержанию. Приходилось бегать с бойцами спецназа - снимать всё на видео, а потом, в спокойной обстановке, детально, разбирать действия сотрудников и групп захвата. Ни в одной академии этому тогда не учили. Мы познавали новое на собственных ошибках.


Однажды со мной произошёл забавный случай. Чтобы не выделяться на задержаниях, я надевал форму спецназа и маску. Во время мероприятий сотрудники часто обращались ко мне по имени-отчеству, поэтому «клиентам» вычислить руководителя не представляло особого труда.
Я предложил подчиненным называть меня вымышленным именем.

И вот, проводим очередную операцию. Я, естественно; в камуфляже, в маске, ничем не выделяюсь от остальных и вдруг, один из задержанных, пытаясь вырваться, орёт во всю глотку: «Александр Владимирович! Я же свой, отпустите! Вы вчера меня допрашивали. Свой же я!» Даже в маске узнал.


В это время мы усиленно осваивали новый, очень сложный и опасный метод работы – внедрение офицеров в преступные группировки. У профессионалов подобное считается высшим пилотажем. Надо было не просто найти и подобрать людей, способных выполнить ювелирную по точности работу, надо их было всему научить.


И здесь Шеф оказался на высоте. Он не просто учил, он передавал молодым оперативникам собственный опыт внедрения в банды. Ему приходилось несколько раз участвовать в подобных операциях, за что впоследствии, его наградили орденом «За мужество».


В результате успешных внедрений были перекрыты каналы поступления оружия из Афганистана, самодельных взрывных устройств из бывшей союзной республики, изготовление пистолетов на заводе и много, чего ещё. Кто бы и что сегодня не говорил, но результат, как говорится, на лицо: тверскую землю от организованного криминала мы почистили основательно. Большинство рэкетиров, того времени погибли, или пошли по тюрьмам, лишь единицы пробились наверх и, надо сказать, безбедно сейчас существуют.
А в масштабе Страны, многие им подобные стали теперь хозяевами жизни: депутатами, банкирами, бизнесменами. Это они «рулят» не только многочисленными «кущёвками», но и более обширными территориями нашей некогда спокойной страны, пытаясь установить на них свой «порядок». Впрочем, не наша в том вина.


Сенсационные судебные процессы, громкие задержания и аресты середины девяностых годов в Твери дали понять, что наша служба  может многое - из детского возраста мы вышли. Пишу эти строки и невольно думаю, что очень быстрое взросление нас и погубило. Конфликты между руководителями спецслужб и областным руководством проходили практически по всей стране. Где тихо, кулуарно, не выходя за стены организаций;  где резко, с компроматом, уголовными делами и нагнетанием страстей в средствах массовой информации. Наша работа, стала не устраивать многих…


Управлению завидовали, и не без оснований. Завидовали элитным условиям и удачам в делах, завидовали Шефу; его молодости, уму, независимости, умению грамотно руководить мощным подразделением; завидовали тому, что на общем фоне  он выделялся даже внешне.  Завидовали и боялись, что мы копнем глубже! События нарастали как снежный ком и кончились тем, чем и должны были закончиться - Шефа арестовали!


Управлению нанесли удар, от которого мы так и не оправились!  Кто-то был, неплохим тактиком… Криминал ликовал! Заказывали тогда целые рестораны. Подобное повторится в 2008 году, но уже в масштабах всей Страны.


Обязанности Шефа стал выполнять я, моментально ощутив на себе все превратности службы, лишившись мощного прикрытия начальника…. Всё это время нам не давали работать и выматывали проверками. Они шли одна, за другой. Какая уж тут работа. Проверяли всё и всех. Доходило до того, что порой считали столы и стулья в кабинетах. В конечном итоге так ничего не нашли, но нервы вымотали основательно.


И всё же, чтобы показать, что мы ещё сильны, собрали накопившуюся информацию и нанесли ответный удар по криминалу. Для многих это оказалось шоком. Но, об этой операции в другой раз.


Однако вернёмся назад, когда Шеф ещё руководил нашим подразделением, под названием УБОП. Оперативники - внедренцы и, офицеры управления собрали такое количество убойной информации, что её невозможно было переварить. Особо ценную, не подлежащую реализации информацию, Шеф заносил в тетрадь. И хранил до лучших времен. Надо ли говорить, что, тогда, о тетради не знал никто.


Через несколько месяцев после его ареста, глубокой осенью меня пригласили в ФСБ.
В ходе беседы контрразведчики передали записку от Шефа, в которой он просил, чтобы в условленном месте я взял тетрадь и отдал её чекистам. Я понимал, что записка эта, появилась под нажимом следствия, написана им, возможно, в психически надломленном состоянии, и решил тетрадь не отдавать! Однако комитетчиков заверил, что всё сделаю, и попросил не устраивать слежку. О том, что слежка будет, я не сомневался, поэтому пришлось многократно проверяться и делать так, как учили.


Где находилась тетрадь, и как я её нашел, пропущу по понятным причинам. Скажу лишь, что подобрался к ней без особого труда, Шеф был настоящим профессионалом и умел хранить секреты, но намёками, толково объяснил, как её найти. Я взял тетрадь в руки, хотя до этого никогда её не видел, открыл, узнав трудночитаемый почерк Шефа. Я читал её долго, за окном уже проступал рассвет, а когда перевернул последнюю страницу – ужаснулся! Утром, при встрече с сотрудником ФСБ, сказал ему просто, по-мужски:

- В тетрадке той много чего есть. Про наших и ваших. Тебе это нужно?

- Нет, - предельно коротко ответил чекист.

- Тогда передай начальству, что я тетрадь не нашёл.

На этом мы с ними расстались, пожелав друг другу – удачи.

Возможно, содержимое тетради многое перевернуло бы в раскладе политических сил и их лидеров в Тверской области. Возможно, что и результаты первых демократических выборов губернатора области были бы совершенно другими. Кто знает? Да теперь это и неважно. В те годы было модно больше говорить о коррупции, чем ей противодействовать. Наш диалог с коллегой из ФСБ, вероятно, очень показателен. Ведь мы люди служивые, а для настоящей, не показной борьбы с коррупцией нужна, по крайней мере, политическая воля. Тогда её не было, поэтому мне и пришлось утаить тетрадь…

Прошёл год с момента ареста Шефа. Однажды руководитель кадрового аппарата вызывает меня на беседу и говорит: « Александр Владимирович, я тебя ценю, считаю хорошим человеком и специалистом. А потому у меня с тобой разговор будет прямой. Надо тебе из УБОПа уходить. Подыщем какую-нибудь хорошую должность. В деньгах не проиграешь, а жить будет легче». И шёпотом добавил: не стану скрывать, с тобой хотят расправиться!
Кто, за что и почему - не сказал, мол, думай сам, анализируй! На то ты и опер!

Я обещал подумать, поблагодарил за участие и отправился в управление. Закрылся в кабинете и стал думать. На душе было тошно. Столько лет на оперативной работе! К тому же - «хороший человек и специалист!»  Открыл форточку, дышать стало легче.
Осмотрел кабинет. Всё до боли знакомо. Стол с телефонами и,  ВЧ - связью…, но кому звонить!?  Сейф с оперативными делами; любимый, не раз выручавший «Макаров», приставной столик с чаем и сахаром - всё это становилось, на моих глазах, чужим.


Слышу стук в дверь. Открываю. Заходит заместитель командира СОБРа.

- Александр Владимирович, я вижу вам тяжело. Давайте мы, охрану организуем. Ребята будут вас охранять в свободное от работы время. Он меня понимал, чувствовал. Эх, Алексей…!

- Спасибо Лёша! Уже не надо. Иди…

Алексея в бою сразит снайпер, когда он будет воевать в Чечне. К нам он пришёл из отдела кадров. Сам попросился. На вопрос: почему он с такой хорошей должности перешёл в спецназ?  Алексей ответил: хочу, чтобы моим детям за меня не было стыдно.
Алексей ушёл. Остался в кабинете один... Кончилось моё время в милиции. Кончилось! Если они решили, то достанут меня на любой должности. Сел и написал рапорт на увольнение.


Медицинская комиссия, как водится, нашла кучу болезней и выдала заключение: подлежит увольнению по состоянию здоровья. Было мне тогда 37 лет. В этом возрасте на пенсию  уходят разве что балерины. Никаких благодарностей от руководства я не получил, будто не было за спиной долгих лет безупречной службы на переднем крае борьбы с преступностью. Да я их благодарностей особо и не ждал. Знал, чего они стоят. Ставший неугодным оперативник - отработанный материал. Не уйдёшь сам, пеняй на себя.


В наше управление пришёл новый начальник с опытом комсомольской работы, и вероятно, не без организаторских способностей. Все знаковые люди в УБОП оказались не удел. Формально они ушли по собственной воле, фактически – под жёстким нажимом руководства, и, нет разницы в том, как звали тех, кто это совершил: Петров, Иванов или Сидоров. Нас предала система! Предала всех, невзирая на заслуги и звания!


Вот тогда, в том далёком году я понял: больше в нашей стране настоящей борьбы с организованной преступностью не будет, чтобы, потом не говорили и не писали.
В 2008 году Указом Президента РФ Медведева, подразделения по борьбе с организованной преступностью были ликвидированы. Бандиты, да и не только они, ликовали!


Вместо эпилога.

Вскоре из следственного изолятора освободили Шефа. Я был уже, тогда, на пенсии. Так совпало, что в этот день нам выдали задержанные деньги «за износ одежды», которые мы уже не надеялись получить. Встретили Шефа у ворот тюрьмы….  На полученные деньги, заказали ресторан и устроили грандиозную пирушку….  Кое- кто, получил по-морде!  За предательство!  Оперативники ведь то же - люди, и, ничто человеческое им не чуждо. А Шефа, мы любили и готовы были идти за ним в огонь и воду. Из системы он ушёл...