***

***
 
I.
 
гостиничный ужас описан, но нет, не болящей татьяной:
в лазури смертельное бьётся и в голое плачет окно –
– я мелос, – жужжит, – заблуждённый, я отсвет подруги непьяной,
дай имя, – взмоляет, – дай имя, я рай, и зерно, и темно,
 
я тоже, как ты, смертесветна и тоже в быту бестолкова,
дай имя, дай имя, дай имя, так страшно судьба занесла,
танцую в стекло огневое и бьюсь, что твоя волочкова,
целую невидного сына, тюремную толщу стекла, –
 
и жмётся, и жмётся настырно: убей, поцелуй и воскресни,
на лбу молодящейся дуры бездонный горит каравай:
– я всполох попсового детства, май-май орбакайтиной песни,
что хочешь, я рай эмигрантский, пожарче меня выбирай, –
 
и хнычет, и тычет по морде, звенит перебойною веткой,
одна лишь бабачит и значит ночным носогубным хо-хо:
– ты – ягода сталинской речи, беременной речи советской,
вась-вась у неё на посылках, цветущий у смерти в паху,
 
я речь, я порву пуповину, из неба постыдное выну,
мы оба эзоп, я молочна, твоё подцензурное «ме»,
уже не карьерий зелинский, поющий донос на марину,
не лена семёнова в смерти, не гриша батрынча в тюрьме;
 
мы кровка ночной земляники, темны, потаённы и дики,
спеши, мы не ад, мы другое, долой светоносные па:
не вой заоконной цезуры, не скотч на лице эвридики, –
орфей непрошедшего ада, геракл огневого пупа;
 
смотри: бородин бесполётный поёт во сладимом застолье,
темнеет больничный дашевский, хрипав рубинштейн фронтовой,
влетает пьянющий кенжеев, и все переспавшие с болью –
теперь пограничная клюква и вкопаны в свет с головой;
 
трепещет рубаха снарядно, струна вопрошает в рябине,
по водам гулящим, продольным за хлебом идут рыбари,
мы тоже теперь вертикальны, мы были квадрат пазолини,
молчи, губошлёп человейный, и смертью со мной говори
 
II.
 
воздух воздух обнимает позывной
жуткой песенкой восходит бывший друг
– рыба рыба, – говорит, – я герострат
обними меня за висельный рукав
тёмной бабочкой садится на плечо
 
и античный денис виноград собирая во тьму
и сорвавшийся цербером бреда ночной александр
– ты же огнь, – говорят, – полумер притворяемый огнь
сквозь костлявые рёбра в пелёнки торчит смертесвет
видишь бабочка сада на детском ютится плече
видишь бабочка ада с тобой говорит сквозь болезнь
ты не видишь не слышишь ты беглый огонь
вся москва и тусовка с украденной ватой в ушах
говори в пустоту флюгерок обнимаемый лес
 
все приветы псевдозваному царю
и единожды в утопленницу-речь
воздух воздух обнимая говорю
не рождённый смертеносное стеречь
дай возьму тебя за висельный рукав
дай мне бабочку и стань моим плечом
страшно страшно разеваю рыбий рот
всё запутали ребята говорю
всё запутали ребята я не огнь
нам блуждать в очеловеченном лесу
 
– нет, – щебечут, – блуждать водолеем в незваном лесу
всю дорогу пришедшим твердить мол не царь не верблюд
вот рука потянулась просящего пить
вот ночной беспилотник срыгнул темноту на мостки
стань поющим просящих ковшей цепенеющим им
рыбой берега новой тюрьмой
 
исчезают виняще молчаще а как позову
в мене текел и факел и тёмный царит одностроч
виноград исчезает в докрымского бреда молву
цербер первооснов исчезает в мордовскую ночь
 
дозовись я что хочешь я твой позывной
берег рыба тюрьма и даримой воды рыбари
тьма заткнись беспилот сотворённым из просверка мной
или новым вовсю говори
 
21-23.03.2025