Двойные стандарты истории...

- Из неопубликованного -
ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ ИСТОРИИ…
Задумывались ли Вы когда-нибудь о том, что та история, которую мы изучаем в школах и вузах, на самом деле не есть Подлинная История Жизни? Что она – однобока, выборочна, тенденциозна, т.е. как бы является официальной историей, и лишь частично – подлинной?
В данном случае не берём во внимание историю СССР, которая, на самом деле, вообще была сфальсифицирована. Когда историю страны и народа подменили историей КПСС, историей искусственно созданной властной структуры меньшинства (парадокс: вошедшей в официальную историю под названием большевизма).
Возможно ли такое, что есть история «двора» (скорее, для «двора») и история народа? История, необходимая в целях политической власти и её будущего, и история всеобъемлющая, то есть как раз – подлинная?
Думаю, именно подметив этот нюанс, написал своего великого «Медного всадника» А. С. Пушкин. Где показал «двойной стандарт» истории подлинной: пафос официальной, т.е. истории меньшинства – великого Петра-вседержителя, и трагичность истории большинства, в образах маленьких людей – Евгения и его невесты Лизы.
Пушкин как бы сделал попытку уточнить, дополнить историю общепринятую.
Не исключаю, что к этой мысли (замыслу «Медного всадника», который написан в зрелом творческом возрасте поэта) его могла подвести трактовка русской истории в книгах Н.Карамзина, а именно – в многотомнике «История государства Российского».
Книга эта, безусловно, величайший духовный подвиг, какой только может совершить человек верноподданейший, великий Гражданин своего Государства. Удивляюсь, что до сих пор у нас в столице нет даже памятника Карамзину. (Ведь нет? Права я?)
Да, он исполнял царский заказ, но как его исполнил! Можно пожалеть лишь о том, что не успел завершить свой труд, что рано истощил свои силы. Но кто читал не журнальный вариант из опубликованных в последние годы, а книжный (четырёхтомник), то знает,
что Карамзин практически провёл две параллельные линии истории: одну как художественный вариант, которую мы ценим и любим перечитывать, и вторую, составленную исключительно из отрывков старинных русских летописей. (Откуда, что называется, слова не выбросишь. Их тексты – как живое дыхание древней, подлинной истории Руси).
Так вот, в своём художественном изложении Карамзину удивительно удалось написать не официальную, а истинно подлинную историю. Его «цари» показаны не на фоне народа, но в народе и с народом. У него все – действующие лица истории, все на своём месте.
 У него народ – не обобщённый элемент, но живой и действующий, со своей подлинной психологией, как позднее будет описан он в романах и рассказах Достоевского, Тургенева, Гаршина, Гончарова, Толстого.
Исследователи творчества Пушкина, к примеру, отмечают, что его «История Пугачёвского бунта» отличается от истории, отражённой в «Капитанской дочке», где многие черты самого бунтаря Пугачёва смягчены, и т.д. Возможно, что так, жанр дозволял эту авторскую трактовку.
Карамзин, если и смягчал, допустим, возможно, (думаю – крайне редко; скорее, сокращал, так как вместить в тома все исторические факты было непосильно) в своём изложении истинные события, то рядом, ниже, в сносках, примечаниях приводил полный, достоверный летописный текст. (Это, к примеру, истории бунтов Великого Новгорода; крещения Руси; безумств Ивана IV. и т.д.)
Но в Карамзинской истории народ присутствовал как главный герой повествования, всегда – великий герой, хотя, кажется, всегда оставался страдательной стороной в русской истории, страдающей, то есть.
Вот почему мне показалось, что и в Пушкинской истории есть что-то от Карамзина, этот подход, как убедительный указатель, что история официальная – отрывочна, а, значит, и не подлинна, что истинный «герой своего времени» - не Екатерина Великая, а великий народ, который Екатерина «пользовала» и давила, как могла.
(Яркий пример того - не только разбойник Емелька Пугачёв, но и дворянин Радищев! О котором ныне так мало знают современные русские люди!)
Велик Пётр, любимый исторический герой А. С. Пушкина, но как гениальный провидец, историк поэт просто-таки обязан был увидеть неоднозначность истории Петра (и преобразований его, и значения этих преобразований). Поэтому, видимо, и родился образ Евгения в «Медном всаднике», который считается в литературоведении чуть ли не символом противопоставления Петру… 
Мне эти мысли в очередной раз пришли в голову в связи с осмыслением всего того, что вижу в окружающей современной жизни. Например, создаётся музейная история наших малых городов, в которых мы живём. Есть официальная версия (костяк, каркас) истории: город до 1917 года; советский период; Великая Отечественная война; послевоенный период. (Музейные экспонаты, выставки, экспозиции демонстрируют нам примеры – труда, энтузиазма, героических подвигов, бытовых, производственных новшеств, и т.д.)
Существуют традиционные разделы, в которых, в основном, всё обще – типизировано, обобщено, казённо выверено. А, прожив на свете 50 или более лет, понимаешь, что реальность – менее рафинирована, чем музейные традиционные экспозиции-разделы, и помимо них жизнь имеет ещё столько «подразделов», ячеек, «подводных течений», и т.д., и т.п., что охватить, пожалуй, никакому музею не под силу.
Никакому, кроме одного, - творческого, умеющего отражать психологию жизни – в конкретном времени, на конкретном месте, с конкретными живыми людьми.  (Которые, с моей точки зрения, заслуживают того, чтобы их знала История не менее, чем Медного всадника).
Истинно не тленные наши творческие музеи – это картинные галереи, и библиотеки. Кто станет спорить, что картины художников разных эпох – это особенно живые, видимые воочию страницы истории, яркие иллюстрации былых дней, порою – наиболее значимых фрагментов жизни?
И мы знаем, - на них отражены не только великие правители, но и простые люди, народ, его быт, и окружающая природа, то есть всё, что являет саму жизнь.
Не менее красноречивые историкописцы – писатели всех времён и народов. Много ли бы мы знали о Древней Греции, если бы не Геродот, Плутарх, Платон, и десятки других философов, учёных Древней Эллады?
А сколько б сторон и оттенков было б утрачено, если бы не комедии Аристофана, басни Эзопа, их последователей, подражателей?
И в этом – живая, конкретная история народа, конкретных городов и героев, в конкретное время, в конкретном месте… Перикл – без эпохи, её событий и людей, - был бы никто и ничто, в связке с этой и конкретными событиями в ней, он – герой своего времени и своей великой страны…
У одной моей знакомой, любительницы именно исторического чтива, полон шкаф разного рода исторической литературы. Даже не смогу назвать авторов, хотя кое-что из подобной литературы в какое-то (юношеское) время перечитала и я, но, право, кроме фамилий Дм. Балашова и А. К. Толстого не помню ни одной другой.
Нужная литература?  Безусловно, просвещает, воодушевляет, будит интерес к прошлому. Но до прочтения «Истории государства Российского» я, конечно, в меру своей недообразованности недопонимала, что большинство из этих авторов (если вообще не все они!) черпали материал для своих произведений из «материнского» (или материнско-отцовского, отеческого, отечественного) многотомника господина Карамзина. Оттуда – самые яркие факты, свидетельства, эпизоды, имена (герои), и т.д.
(Мне возразят: из летописей, с ними работали авторы. Да, конечно, все эти летописи упоминаются и даже воспроизводятся в примечаниях Карамзина, на них он ссылается. Легко позаимствовать готовенькое! А как добывал их сам Карамзин? Где разыскивал, откуда выписывал, тратя на это драгоценные дни, месяцы, годы? О том повествуют только его биографы, последователи-то помалкивают…)
Перечитав Карамзина (в полном объёме, а не в тех «кусочках»-фрагментах, что печатались в прежние времена, в СССР), я называю политической подлостью тот факт, что эта история в Карамзинском изложении, трактовке, варианте, - не преподавалась в советских школах (да и вузах, наверное, тоже?
Во всяком случае, на факультете журналистики МГУ, где училась я, о ней даже не упоминали, подменив подлинную, родную, русскую историю- историей КПСС; теорией и практикой советской печати; историей зарубежной коммунистической печати; марксистско-ленинским учением о печати; и тому подобным. Требовали этих знаний в ненормально-огромных объёмах, тогда как историей собственной страны вообще «не обременяли» умы новых, молодых поколений. За исключением, возможно, спецвузов, спецфакультетов, а именно – исторических?)
Зато требовали знаний по какой-то новой истории – «Истории новейшего времени» (то есть, придуманной впопыхах самой советской властью и её новыми идеологами. Естественно, - истории о политических противостояниях двух систем мирового устройства в ту пору, с преимуществом – советской…)
Я уже где-то писала, какими неинтересными были сами учебники по современной истории! Их невозможно было читать с интересом или гордостью за свою страну, т. к. они вызывали даже не отторжение (своей надуманностью), но элементарную скуку и отвращение. Я это очень хорошо помню!
Под таким впечатлением, в первый момент даже не пошла сдавать этот предмет, т. к. не могла принудить себя перечитать эту галиматью или «переварить» её!
Так и не прочла, лишь перелистав толстые эти книги-кирпичи (ни о чём, как я теперь понимаю), позже сдав экзамен лишь на том материале о мировой современной истории, который хранился в моей памяти без влияния этих «кирпичей». (Хотя, конечно, под влиянием советской прессы, телевидения, пропагандируемой ими идеологии).
Бедная Россия! Бедные русские люди! Как же кастрировали господа «якобинцы» и твою историю, и наше сознание, а, значит, и всю нашу жизнь за неполные 70 лет советского правления.
А если говорить о двойном стандарте истории – то, думаю, не случайно именно так излагали историю России для нас, потомков, вообще даже не вспоминая имени автора великого труда о российской истории? Фактически, пряча от нас то, что видел, чувствовал, переживал большой патриот страны, который воспринимал прошлое – как живое пространство для вполне конкретных исторических лиц (и царей, и людей служивых, и народа в целом, - городского ли, деревенского люда, разных сословий.)
Да и мог ли отразить её (историю) иначе человек, в молодости написавший «Бедную Лизу»? Мне показалось, что в каждой супруге Ивана IV, например, так же угадывалась она, судьба несчастной русской женщины в тех условиях политики и быта, в которых приходилось жить.
Вот почему я хочу подчеркнуть эту мысль ещё раз: история Достоевского, Гончарова, Лермонтова («Герой нашего времени»), Толстого и прочих писателей, – ничуть не менее значима, чем та, что находим в книгах историков-профессионалов.
Те же требования можно отнести и к истории краеведения, на местном уровне. Лично мне интересна не история образцово-показательная, «официальная» (как это у нас называется), а история становления города (страны) «в лицах». Мне интересны те люди, что строили город, или обороняли его, или украшали его своим творческим трудом.  Кто и что конкретно сделал для города?
Мне интересна психология людей. Да, наверное, это - требования «большого счёта». Замашки на потребность отражения своего рода «битвы в пути» - каждого заинтересованного в каком-то общественно-полезном преображении окружающего мира: родного города, деревни, страны…
Иногда вспоминается беседа (брала интервью для серпуховской городской газеты «Коммунист», оно было опубликовано в 1984-м г.) с местным протвинским писателем В. В. Тычининым. Он написал и издал к тому моменту несколько художественных книг, в т. ч. и несколько романов. (Как рассказывал – в своё время был замечен и поддержан своим земляком-сибиряком Георгием Марковым, позднее – председателем Союза писателей СССР в Москве).
Тычинин, как автор, имел горячий интерес к коллизиям человеческих взаимоотношений, это и ставил во главу угла в своих произведениях, а в Протвино тогда строилось (или только вступило в действие) первое и единственное профучилище (ныне – ГПЛ -57), и от взгляда писателя-психолога не скрылось и это.
Помню, он говорил мне: - Вот где можно бы черпать материал для книги. Новый коллектив, притирание характеров, взаимоотношения между педагогами и подростками… - Писатель такого плана видит почву для книги там, где рядовой человек не замечает вообще ничего необычного, или побуждающего к рассуждениям.
А художнику в той, советской реальности, – так не хватало новизны, баталий. Ведь нынешняя молодёжь не знает, каким однообразным, скучным, застойным было то болото, в котором благополучно прозябали абсолютно все советские граждане. (Ну, возможно, за исключением актёров-режиссёров, творческих людей, то есть; Большого театра да нескольких крупных киностудий того времени).
Ныне, поди, и многие взрослые уже подзабыли о том: и те, кто тоскует теперь по застойному покою, и те, кто живёт теперь по принципу «куй доллары, пока горячо…»
Кстати, о «битве в пути». Мало кто, видимо, из молодёжи знает, что этот одноимённый роман Г. Николаевой, весьма нашумевший в своё время, - настоящее психологическое повествование, - поимело кульминационно яркий конфликт благодаря… своей сельскохозяйственной тематике. Это там, в сельском хозяйстве средины ХХ века, ещё можно было найти острые проблемы.
Да и то, если верить воспоминаниям мужа автора, этого недостающего «чуть-чуть» в остроту кульминационного момента внёс просто «удачный» случай конструкторского прокола: когда на всех полях страны стали «лететь» коленчатые валы, выпускавшиеся на каком-то (не помню теперь – каком именно) крупном тракторном заводе.
Это было то, что тут же «сработало» на роман, в котором уже было всё, кроме истинно острой ситуации, как бы главной пружины в психологическом замысле автора. К тому же, это был достоверный исторический момент, запечатлённый в художественном произведении.
Возможно, немногие знают, что следующую свою книгу писательница хотела посвятить учёным, именно – физикам, ещё точнее – базой её сюжета должна была стать Дубна, где Николаева часто бывала, знакомилась с рядовыми и нерядовыми сотрудниками института, высматривая прототипы интересных профдеятелей, наблюдая взаимоотношения людей научной среды, и т.п.
Некоторые из вспоминающих её современников пишут, что после долгих сборов материала для новой книги она, в какой-то момент высказала мысль, что хочет увязать тему науки с сельским хозяйством.  Физики недоумевали, - почему и как это можно сделать? А те, кто интересовался литературным творчеством – наверное, по-своему могут объяснить этот неожиданный пассаж Г. Н.
Чтобы написать о науке так, как Г. Н. умела писать о производстве вообще, необходимо было поработать в этой отрасли, знать её проблемы «изнутри». Известно, что в научном мире (в ту пору) шла борьба между старым (догматичным) и новым, сторонниками чего выступали молодые, начинающие учёные. Не забудем, что это было в период советской реальности.
Кто бы тогда открыл карты перед пишущим человеком о той борьбе, которая (возможно) происходила между разными течениями в научной среде? Естественно, никто (по самым разным причинам). Вот почему из своих круговых поисков писательница не находила выхода (в разрешении её темы), почему и стала, вероятно, подумывать о привязанности её к сельскому хозяйству, где наука была нужна (конец 1950-х годов), востребована, но малоэффективна в те времена.
Где для автора были виднее конфликты, ситуации, соответственно, можно было повыразительнее привязать к ним нужную тему.
Вряд ли удалось бы на таком же творческо-психологическом уровне сделать это, как в «Битве в пути», но писательница настойчиво собирала материалы для новой книги, и только серьёзная болезнь и смерть прервали её начинание. Поставив точку не только в творческом пути Г. Николаевой, но и оставив без подлинно изложенной, в деталях и образах, истории становления гремевший тогда известностью Дубненский институт ядерщиков.
 …Повернёмся лицом к нашему городу. Известно, что ещё недавно в Протвино жил уважаемый человек, который имел символический портфель, где хранил первые документы (приказы, распоряжения и т.п.) о первых новостройках в болотистом Серпуховском лесу, жилых домах-общежитиях, закладке первых зданий ИФВЭ и т.д.
Портфель этот пенсионер никому не доверял, веря, что придёт ещё час, когда эти бумаги верно послужат официальной истории города.
Возможно допустить, что когда-то будет именно так. Нынешний директор нашего городского краеведческого музея (пока учреждения более номинального, чем реального) именно так и ведёт активную работу по организации в стенах музея интересной, живой, подлинной истории города.
Должна сказать, что по своему мировоззрению являясь антиформалом, я не очень верю в историю только пожелтевших протоколов и других бумажек. Значительно больше верю в историю живых отношений деятельных людей, которые и создают, продвигают, оживляют любые исторические события.
Т. е., другими словами, больше верю в эмоциональную память народа, в память его души и сердца. Когда история фактов должна конкретным содержанием и конкретной психологией (пружиной) действий привлечь к себе, заинтересовать, подтолкнуть к конкретным оценкам, выводам.
Историю делают люди, и для её подлинности должны остаться их портреты, характеры, то, что в философии нам поясняли как «производственные отношения». То есть, портреты не только фотографические, описательные, но и в психологии взаимоотношений вчерашних строителей наукограда, первых, заинтересованных в строительстве ускорителя, учёных…
Это было бы по-настоящему интересно.
Боюсь, что нашим современникам живые страницы истории города (Протвино, Серпухова, любого другого) можно будет почерпнуть только из протоколов судебных дел, и нигде более… (Хотя, быть может, в стенах того же института велись подробные стенограммы первых учёных советов, или собраний, и т.п., тогда ещё и эта «подробность» может сработать на оживление вчерашнего напряжённого дня…)
Диалоги живых людей не бывают скучными… По ним вполне можно восстановить картину вчерашнего дня: обсуждения, предложения, мнения, противостояния, дискуссии… Т. е., подавать историю не поверхностную, формальную, но подлинную, которая и через десятки лет оживает в своей правдивости.
Понятно, что всё это целесообразно в том случае, если учреждение, предприятие (институт или завод, к примеру) имели солидные научно-производственные результаты своей деятельности, добивались решения каких-то важных исторических задач.
Наверное, уместно сказать здесь несколько благодарственных слов тем редким педагогам школ, кто понимает значение живого нынешнего дня для его осмысления в будущем. Кто сегодня уже организует школьные музеи, в которых делают попытки сохранять какие-то штрихи довольно быстро уходящей реальности. С целью сохранять живой дух современности.
Сегодня делаются эффектные цветные фотографии, создаются памятные альбомы об отдельных событиях. В этих музеях, возможно, сохраняются лучшие ученические сочинения, краеведческие находки детей и подростков (после общения со старожилами, первопроходцами в городе, и т.д.) Кроме того, что-то фиксирует местное телевидение
С позиций завтрашнего дня всё это, думается, будет иметь большое значение для города.
Дополнением к написанию истории Протвинского ИФВЭ является, конечно, и институтская газета –многотиражка «Ускоритель», визуально напоминающая «боевой листок», в которой её авторами в какие-то периоды, безусловно, писалась живая история института. Это такая повседневная летопись достижений научного коллектива, как, может быть, и его поэтапных проблем.
Если говорить о городе в целом, - то у нас издаётся такая пресса (вот уж точно – от слова пресны»), которая вряд ли сможет хоть как-то дополнить историю города.  Взгляните на газету «События»: там, кроме приевшейся физиономии мэра, и, в сущности, безразличных к судьбе города официальных гостей из области, за редчайшим исключением,- не увидишь ни одного портрета современника-протвинца.
Это можно объяснить, конечно, спецификой подхода к прессе, истории, гуманитарии руководителей-технарей на городском уровне, и всё-таки такая человеческая, гражданская однобокость поражает. В этих условиях, может быть, совсем не лишне напомнить им о двойных стандартах истории?
Может, это даст толчок задуматься о том, о чём не привыкли думать? Может, по-иному взглянут и на своё место в неоднозначно понимаемой истории родного города?
Может, даже сочтут возможным откорректировать свою роль, стиль, метод, принципы «игры» в наблюдаемой не слепыми, не немыми, не глухими, не бесчувственными, - хотя нередко пассивными, - другими участниками вращающейся на наших глазах истории?
Дай-то Бог!
А пока мы предлагаем высказаться и тебе, читатель, на эту тему. Интересна она тебе или безразлична? Есть ли у тебя своё мнение на этот счёт? Или жестокое выживание и погоня за какими-то материальными выгодами не оставляет времени на подобные размышления?
Не удивительно, ибо наша коллективная воспитательная система (от детского сада до 18-летия) очень многих сделала инертными, безынициативными, однообразно серыми в своём мировоззрении.
Вот почему мы любим дремать на ходу, не задумываясь о многом, доверясь истории – как простому течению времени, - в том, как она идёт или может идти.
Но каждый из нас - есть камушек, «заклёпочка», или иной компонент этой истории, и хотя бы это мы понимать должны. Возможно, тогда стимулы нашей реальности - для абсолютно каждого – будут иными, более гармоничными, цивилизованными, человечными? Более открытыми, откровенными, честными?
1998; 2005.
В. Лефтерова
___________________________________________________
P. S. …Сегодня можно просто смеяться моей наивности недавних лет! Так много чего изменилось в городе, и, кажется, - далеко не в пользу «маленького», обычного человека. Но, как говорится, - а, может, я уже отстаю от жизни? Кратенько поразмышляем об этом.
Несколько лет назад у города «украли» одну из библиотек: расформировали, помещение выкупил кто-то из единороссов. Ладно, пережили. Потом вдруг из города переехало в соседний Серпухов много социальных учреждений, типа – пенсфонд, соцобслуживание, прокуратура, и т.д. Затем подсуетилась какая-то инициативная группа – и наш наукоград включили в состав городского округа Серпухов.
Кто-то, позднее, в суде оспаривал это решение, но, как говорится, оптимизация победила.
То вдруг оказалось, что горбиблиотека вообще не выписывает никакой прессы, в т. ч. - даже местной, районной или областной. Ещё чуть позднее – выясняется, что в городской библиотеке отсутствует читальный зал- за ненадобностью, так объяснили в библиотеке. В это трудно было поверить, но, вероятнее всего, и это было сделано по рекомендациям из столицы.
А теперь и того интереснее: вот уж первый (или второй) год, как в городе исчезла последняя местная газета! Нет у нас теперь никакой прессы! Поразмыслив над таким парадоксом, я пришла к выводу, что нас, массово, просто гонят «в сеть», то есть – в виртуальную жизнь.
А почему бы и нет? Ведь всё теперь заполонили гаджеты да компы!  Ладно, и с этим смиримся, куда ж нам деться? Но вот без ежедневной информации, новостей, объявлений местных, - как-то сложновато и непривычно. Но ведь, если захотят, – приучат и к тому?
Почти приучили уже. Нам-то старикам – ладно. А молодые уже иначе ориентируются в ежедневности, так что, может быть, всё нормально? 
В последние месяцы заметила – городские новости исчезли и с канала телевидения. Кто-то мне объяснил: а нет больше такого канала, его закрыли. 
Соглашаюсь: ну, да, наверное. Теперь, мельком. вижу, один из областных -чаще стал давать разные муниципальные новости из городов Подмосковья. Опять оптимизация: один телеканал заменил множество других, вероятно.
Кстати, о библиотеках: одно время по ТВ показывали несколько сюжетов о закрытии библиотек и в других подмосковных городах; о сопротивлении тому библиотекарей и актива городов. Какое там! Кому нужны эти русские, увлечённые книгами, чтением? Нет больше «ленинизма-сталинизма» с их избами-читальнями! 
Я тоже много выступала против ленинизма, но всё же лучшее из советской практики предлагала сохранять.  Но у власти сегодня куда более жёсткие «миллиардеры»!  Им умные мешают. Суетятся тут у их «персонифицированных» ног!
Что будет с этой страной дальше – подумать даже страшно!
В нашем маленьком городке – и то ещё недавно царил такой произвол! В сфере ЖКХ ежегодно менялись воры-директора, потом в городе почти ежегодно стали снимать мэров-городовых, назначенцев, кстати, из г. Серпухова, якобы тоже за растраты и воровство. 
Потом по тем же причинам снимали нескольких заведующих местной медицинской частью (этих не привлекали, не судили, видимо, дело обходилось только приличными взятками кому-то в областных структурах…)
Повторюсь в сотый раз: всё это - было бы очень смешно, когда бы не было столь грустно!
3.04.2025.
В. Леф.
_____________________________________________________________
Опубликовано в Инете – 3.04.2025.