Вздорное

(иронические стихи, посвящаются АБ)

- Я думаю, тебе писать не надо.
 
Всё вялое. А вот соски торчат, -
 
Сказал он мне. С ухмылкой, но без яду.
 
(Здесь остряки уже заходят в чат:)
 
- Слышь, подгорают яйца, аж скворчат!
 
 
 
(И показал кивком на сковородку.
 
Рукав спускаю - взять за рукоять.)
 
- Ну да - писать не раздеваться...
 
                - Вот как?!
 
Так не придется больше раздевать.
 
(И глаз кошу: не убрана кровать.)
 
 
 
- Я не о том, - пошёл он на попятный.
 
- Ты до кишок в стихах обнажена.
 
(На свитере разглядываю пятна.
 
И дую на ладонь - обожжена.
 
И дуюсь - что учить, чай, не жена!)
 
 
 
- Вот ты всё в лоб.
  (А мне что в лоб, что по лбу,
 
Одёрнешь - только сделаю назло.
 
Назойливо орёт рабочий полдень
 
В приёмнике. Советское музло.
 
Он пил вчера, дорогу развезло,
 
 
 
И за окном два серых дня и слякоть.
 
К стеклу приникла тощая герань.
 
Вот полотенце брюки не заляпать.
 
Да он без брюк - куда в такую рань.)
 
- За языком следи и не порань.
 
 
 
(Чувствительны мы к критике, поэты.)
 
- А где мой лифчик? Тут висел вчера.
 
- Ищу, ищу. Да здесь так мало света!
 
Отдёрни шторы и сними нагар.
 
(Командует, а сам-то - кочегар.
 
 
 
Наплывший воск со свечки убираю.
 
Не оттого с другими мне светло,
 
А оттого, что в темень погружаю-
 
сь я с ним, почти сгоревшим, заодно.
 
Ему погаснуть вскоре суждено.)
 
 
 
Не знаешь ты: из времени друго/ва/
 
Смотрю в тот день я, что не задался.
 
И в уши мне твои насмешки снова:
 
***ться можно, а писать нельзя.
 
А я пишу, по жизни проползя -
 
 
 
Сдирая брюхом пласт её целинный
 
И ранясь корневищами в пупок.
 
Твой срок истёк, а мой безбожно длинный,
 
Настолько, что нарушила зарок
 
Не вынимать тебя из давних строк.
 
 
 
Да, обнаглела. Да, опять пишу.
 
И больше одобренья не прошу.