Разговор с Владимиром Высоцким

Разговор с Владимиром Высоцким
Промчалась жизнь твоя. Вослед
я слышу рвущий душу голос
и чувствую, приходит гордость –
какой высокий мир воспет!

Ты старше был на десять лет,
ты был велик… а я был молод…
тебя не слыша – этот голод
мы утоляли скрипом лент.

Мир осознанья – ясный день
и ты сгорал ему навстречу.
Ты нам светил. И эти свечи
несли до дальних деревень.

Ты струны рвал. И сам – из жил,
твой сжатый ритм разнёсся гулко
среди судеб и закоулков –
о ком ты пел и чем ты жил.

Ты пел о близком и родном,
сидел со мною в ресторане,
а сколько раз со мною – ранен!
С тобой мы пели об одном.

О том, как горбилась душа,
когда по ней, да сапогами…
И волчий вой в собачьем гаме
тонул под выстрелы, дрожа.

Тебя я слушал и стонал,
во мне бурлила жизнь чужая
и, словно в забытьи, из рая,
как наяву ты мне сказал:

ты знаешь лучшие мои
стихи и песни. Бога ради
давай забудем об утрате
и чем я жил, в том помоги.

Я был актёром. Песни пел
и жал на газ, что было мочи.
А люди? Я хотел помочь им,
но, что-то видно, не успел.

Пришла весёлая братва –
кто слишком вежлив, кто нахален,
кто зеленью, а кто наганом.
Все остальные – от борта!

Я пел о спорте. Здесь – качки.
Я пел вживую. Здесь фанера
и не помогут им манеры,
как дула черные зрачки. 

Ты руки всяким не лижи –
пусть лучше волк, чем просто нелюдь.
Давай окон расчистим наледь
и маску соскребём со лжи,

чтоб лучше видеть, кто есть кто –
когда тебя, обняв за плечи…
судьбу России докалечить
не должен, слышите, никто!

Война промчалась тут и там –
бурьян и пашня над окопом,
но в землю эту, тоже скопом
уходят нынче, капитан!

Идет война не на крови,
всё пахнет просто геноцидом.
Быть у кормушки – значит сытым,
кто блага лучше накроит.

И скоро на родной земле,
где позабыты честь и слава,
величье вырастет из хлама,
доставшись лишь одной семье.

Я слушал это, чуть дыша.
я помнил, как тебя не стало,
что время нас давно умчало.
А ты закончил, не спеша:

Я жизнь короткую прожил,
но видел всё и много знаю.
Бывало так – порой без сна я,
я умирал, но не служил.
               
А всё сокровище моё,
о чем я пел и что играл я,
похоже – лестница из рая.
А мы с тобой еще споём.

И голос вдруг во мне затих
и я подумал: снится, право.
Коней и жизнь на переправе
меняет только мазохист.

Что делать мне? Те купола
сусальным золотом покрыты,
но богом видимо забыты
и реки, что текут пока,

Уносят воды в никуда.
И я прошу, вернись Володя,
порывом ветра, половодьем!
Заслышу хлопанье кнута –

то ветер веткой по стеклу,
а я мечтал, что смоет серость,
что кони вынесут за верность!
Лишь слёзы по лицу текут…

Ты не вернёшься никогда
в расцвете сил. А нас ждет старость…
в беседе нашей боль и радость,
как будто в прежние года.

Ты прожил жизнь… её вполне
на три обычные хватило.
И память снова возвратила
твой SOS на радиоволне.

Набрав такую высоту,
ты столько раз срывался в штопор.
Мотор сменил надрыв на шёпот – 
не дотянул… как ноту ту…

Не смерть! А прерванный полёт –
вокруг молчащие высоты,
внизу –  ревущие пустоты.
И мне тебя недостаёт!
2005               
***