Ожерелье

— Ага. Уже полтора часа в пути, — дополнил я месседж женщине, всё ещё надеявшейся как-либо оставить меня в столице, чтобы составил ей кампанию вдоль набережной. — Вот так и успел — сгрёб в чемодан, не до конца разложенный с прошлого вояжа, что рядом лежало. На месте разберусь, может из прежней одежды и перекусных пакетиков, что-то сгодится.

Ожидаемо, через несколько минут мой смартфон скрипнул от пополнения новой СМС. Не завершив уровень в не самой интеллектуальной телефонной игре, пришлось прерваться на символьную клавиатуру:
— А, что тебе сказать? Маршрут знаешь, время светлое, дождя нет, так что гуляй на здоровье, — во всяком случае, в моём окне облаков мало.

[Надеюсь, уважаемый читатель, вы не нуждаетесь в последовавших бы концовках прямой моей речи, сводимых к периодическим повторам: "..., — написал я ей.", "прочитав её ответ, отписал: ...", "..., — задумался над прочтённым в смартфоне." и так далее? Итак же ясно, что мои реплики, хоть они и адресованы были по WhatsApp отдалённой собеседнице-сверснице, отныне достаются вам, раз уж вы данным их изданием. В общем, не запутаетесь.]

Не сплю. Хорошо, продолжу.
В этот раз плацкартный полупуст. Даже обитаемая половина — нижняя — имеет проплешины. Четверть очкового века, а на курортные юга Закавказья до сих пор, вопреки официальным заверениям Силуанова четырёхлетней давности, пенсионеры так и не слетаются, не довозятся, не доходят, подрывая его стратегические планы массового стимулирования отечественного туризма. Привереды какие. Получается, зря мужчина с высшим образованием продавливал для оных из депутатов Государственной Думы ежегодную однотысячерублёвую прибавку.

Поэтому на верхних и под нижними полками сумки-чемоданы не везде. В итоге — здешний перестук металлических ложек по стеклянным стаканам глушить нечем, проникает он через тонкие перегородки плацкарта, буквально, со всех сторон. И, наоборот, не к каждой подушке. К моей он прям стекал...

Оставшаяся треть пассажиров — недопущенная к вагонным столикам, как только тронулись с Павелецкого, галдела в сотовые трубки об окончательном отбытии. При этом, непременно, глядели в окно в тот момент, перепроверяя свои же заверения: "Да, всё. Мы уехали. Пока. Говорю: едем! Нет, дальше. Давай, пока! Сейчас связь пропадёт, не занудничай, всё хорошо! Оле скажи, чтоб не звонила. Давай. Давай, пока!".


               * * *

Прикупленную в Белорусских Продуктах к предстоящему праздничному застолью куропатку я заточил, когда пилигримы-предшественники скомкали в газетный разворот кости и огрызки от их снеди. Надо же было самому заценить степень соответствия конкретно её органолептические преимущества перед подносимому столующимся традиционным набором праздничных явст.

Ничего, угощаемым хватит оставшихся деликатесов.
Так получилось. По пути к вокзалу плотные углы спрессованной пластиковой вакуумной упаковки надрезали целофановый пакет. И, пока прорезь не разрослась до прорехи, в которой я бы лишился подкопчённой соусом пташки, так и не изведав неведомого мяса, пришлось срочно скорректировать очерёдность вкушений. Уж извини, есть в ней было, по сути, мало что... Но тебе бы понравилось.

Иначе бы — содержимым прорезавшейся пластиковой сумки возрадовался бы безвесный бдитель, поднявший упаковку куропатки с гранитных плиток метрополитеновских туннельных переходов.
Может и ничего бы, но безвесному за мои деньги? Дудки!

            * * * 

Да, прикорнул, малёка.
Суточные дежурства выработали умение проваливаться в отсып, едва растянусь в положении покоя. Перестук пассажирских чайных ложечек по подстаканникам, плюс покачивания вагона и свежая тяжесть в желудке — убаюкали за считанные минуты, заоконный перестук постепенно сходил на нет в серо-светло-тёмном мареве сна.

            * * * 

В "Ожерелье" разбудили третьей проверкой документов. Две — случались, а столько — нет.
Из-за плеча ревизора лепетала проводник:
— Как раз его сопение свело полвагона в лёжку.
— Полвагона... в лёжку..., — вдумчиво подытожила начальник.

"Что?!", — отреагировал на диалог женщин мой внутренний голос. Даже веки разлепились, чтоб запечатлеть собравшихся и оценить масштаб выявленного массового поражения пассажиров [от новой формы скоро распространяющегося вируса, например].

Я перенаправил кровоток к участку больших полушарий, ответственных за оперативную память.
Оказывается, окружившим меня не привычно, чтобы богатырь опускал дермантиновые затемняющие экраны, притягивая снотворные условия не только к своему столику, но и над боковым столиком (напротив), плюс в каждом из соседних плацкартов.

Важно — все тамошние пассажирки промолчали в ту минуту, между прочим, замерев в игровых морских фигурах изумления, когда я без приглашения вторгся и бессловесно одарил их притемнённой обстановкой, зачехляя окна.

Возможно, они радостно выдохнули с моим уходом — сам не видел, и потому не буду гадать (ну, например, от того, что не отнял у них постукивающие столовые приборы, варёные яйца, сало, поджаристые окорочка и мультинектар).

Так ведь шепнули же странницы после проводнику не благодарность мне заказывая, а нечто озадачивавшее теперь не только проводника, но и начальника поезда...

Вот как после такого творить людям добро, не взирая на их слаборазвитый вкус к эстетике ресторанного уровня поглощения привычной гастрономии в притемнённой обстановке?! Ни акафиста тебе челобитного, ни звона чаевыми.

Чтобы меня "добудиться" и испросить разрешения на поднятие оконных экранов, осветляя часть вагона, февральским железнодорожным путешественницам потребовалась многоходовка? Да, ладно, я вас умоляю!

Но соль-то вся в том, что меня никто и не пытался добудиться, не взывал к возвращению им света Божьего! Я бы услышал, ведь я — охранник с десятилетним стажем! Сквозь сон слышу даже шаги в соседней комнате по паркету!

Понимают же, раз я имею смелость притушить им освещение, то право моё на это — железобетонно! Быстро смекнули старушки, что чрезмерно звучная толчея ложечек в подстаканниках наказуема. В лицо сомнения не высказав, смирились и уснули за кампанию. Точнее — стуканули на меня и поспешили срочно притвориться спящими.

Эдак, коварные повторюшки сейчас за мной начнут в такт надрезать герметичные упаковки псевдокопчёной снеди и слабоалкогольным запивать!

С чего бы я тратил сейчас наидрагоценнейший час отсыпа после суточного дежурства (к тому же, ночью насыщенного событиями моей активности) на фиксирование полёта грёз взамен нежному опочиванию на полосатом матрасе (с обратной стороны меченому чьим-то кровопотёком, между прочим), если бы только меня в реальности не пробудили бы необычайными переговорами над ухом, не уважающими право пассажира на сон вдоль плацкартного матраса?

— Не вломился, а потворствовал их утробному желанию набиться, между прочим", — справедливо поправил я начальника поезда, не отрицая, что привнёс пенсионеркам культуру. —Каждый ресторан за создание притушённости освещения взвинчивает ценник на подаваемые угощения в необычных условиях.

            * * * 

Ах, да, имеет смысл отметить, Лен, что я в вагон прямо со службы, как есть, ввалился. Еле успел.
Быть может, действительно, на туристические надежды Силуанова возымели действие мои погонные звёзды — переодеваться из униформы в гражданский гардероб не было у меня времени — вернув служебное оборудование, и, убедившись, что мои в смене всё подписали и вернули, унёсся на Павелецкую, как Сивка.

Тьфу-тьфу-тьфу! Эта селфи указывает лишь на мою прогулку по станции. Никто меня не снимал с поезда — я ж не буйный. Начальник состава — благоразумная женщина — коллег по отрасли не обижает. Так что доеду в режиме релаксации тишиной и отсутствия вызовов на дуэль со стороны попутчиков.

А как иначе? Конечно же, назову рассказ "Ожерелье" за иллюстрацию и за купленную здесь связку вяленых вобл. Встречай в Ельце чемоданщика вечером. Наверное, он успеет впитать запах вяленого ожерелья.


2025 10 2, Химки


Внук порадовал победой:
http://stihi.ru/2025/03/29/8116
Подсластил стихом конфетным:
http://stihi.ru/2025/04/01/6460