Струится закат

В вечеру

Разлита грусть по всей округе,
печаль повсюду разлита,
про это вспомнил на досуге,
когда мне вспомнилась мечта.
О непонятном, неизвестном
слагались строчки в темноте,
и всё казалось интересным,
запечатлённым на листе.
Слова кружились надо мною,
стояла тишина вокруг.
Запели песни за стеною,
и ручка выпала из рук.
Я долго думал над строкою,
она смеялась надо мной.
Дрожащей слабою рукою
я вывел слово за весной,
не лето звонкое, а осень –
пополз сиреневый туман,
ложилась тенью в поле просинь.
Поднялся ветер хулиган
и перепутал строчки эти,
и все безжалостно смешал.
В тумане странные портреты
качались, где-то самосвал
пылил, гремел и фыркал,
своими шинами шурша.
Я думал, может быть, отвыкну.
Скучает всё-таки Душа
по той деревне под горою,
на самом краешке Оби,
где любовался я зарёю
и не считал тогда рубли.
Всё было ясно и понятно,
пылало облако в закат,
и бормотала Обь невнятно,
висел над заревом плакат
со звёздами, луной красивой,
всё затихало в вечеру.
И только ручеёк плаксивый
струился будто бы в зарю.
Сусальным золотом сверкают
берёз осенних купола.
Прозрачность в небе над Алтаем
расправила свои крыла,
летит в синеющие дали,
скрываясь там за тишиной.
Листов звенящие медали
кружат, кружатся надо мной.


Струится закат

В прозрачные синие дали
струится осенний закат.
В нём много унынья, печали…
…идёт золотой листопад,
и падают листья в пространство,
уносит их ветер шальной,
меняя деревьев убранство.
А что ж происходит со мной:
не жаль облетающих листьев,
я радуюсь голым лесам.
Кружатся осенние мысли,
как будто бы в танце я сам.
В осеннем безмолвии часто
мне слышится грусть тишины.
Бываю до одури счастлив,
когда серебрятся листы,
и падает иней на травы,
и воздух синеет вдали.
Меня огорчают их нравы:
побольше изгадить Земли,
стремящихся выжать побольше
из недр беззащитной страны.
Не век это длится, а дольше,
с седой в перестук старины.