Русалка
В небе желтою монетой
Спит луна. Уснул и город.
Только плеск волны в тиши.
Только ветер дует легкий.
Пьяный спит на остановке.
Да о чем-то шепчут тихо
Меж собою камыши…
Хорошо ты, наше море,
Я скажу, с другими споря!
Чтобы там ни говорили…
Впрочем, песня не о том,
А о девушке-русалке,
Что жила, как в коммуналке,
Любопытных глаз стесняясь
Под Вогрэсовским мостом.
Ночью лунною девице
Не всегда бывает, спится.
И однажды смотрит:
Ишь ты, под мостом мужик плывет!
Только вот какое дело –
Неподвижно что-то тело,
И лицо слегка опухло,
И не дышит грудь-живот…
Соскользнув в волну с коряги
Подплыла она к бедняге:
Был он юн, хорош собою –
Жить еще бы, да гулять.
За волосья ухватила,
Да на берег затащила,
И рот-в-рот (известный метод!),
Стала дядю оживлять.
Было так, уж мне поверьте,
Что спасла его от смерти!
Задышал. Раздвинул веки.
Взгляд в красавицу уткнул.
А увидел – сразу ожил.
(Впрочем, всяк бы ожил тоже.
Я и сам, как все представлю,
Не могу всю ночь уснуть).
У красотки были груди –
Да, таких и в Голливуде
Не сыскать, ей Богу, братцы,
Хоть в лепешку расшибись!
Дядя понял – это чудо.
И не нужно Голливуда.
Ох. Не зря такая краля
В рот ему вдохнула жизнь!
Он на локоть приподнялся,
Упустить момент боялся,
Он повел глазами ниже
(Хитрован наш был не прост!).
… Только там, где ниже пупа,
Под Луной блистая глупо,
Весь чешуйчатый и скользкий
Начинался рыбий хвост!
Дядя бледен стал, как призрак.
А мужской первичный признак,
Сам собою вдруг возросся –
Гордый, твердый, полный сил…
И любовное томленье
Довело до иссупленья
Оживевшего мужчину,
Так что, блин, удар хватил!
Он не выдержал нагрузки:
Он хотел ее по-русски,
По-простому… Где же ноги?!
Хвост проклятый вместо ног!
Он хотел… Но где же ЭТО?
Почему под пупом нету???
И такой кошмарной пытки
Организм стерпеть не смог…
* * *
По ночам грустит русалка.
Мне до слез бедняжку жалко:
Видно, ей нельзя к мужчинам
И одной страдать в тиши…
Август. Ночь. Уходит лето.
От заката до рассвета
Тихо шепчутся про это
Меж собою камыши.
1996
Свидетельство о публикации №125033001929