Сергей Степанов. Книга Гроза в глаза, 2016. Стихи

Известные русские поэты, писатели 21 века – лучшие стихи, книги: Сергей Анатольевич Степанов, Серж Арбенин – литературное имя, автор книги «Гроза в глаза» и еще более чем пятидесяти опубликованных изданий, в том числе – шести романов. Читайте новые и популярные книги Сергея Степанова на официальном сайте.


«Гроза в глаза» – в этой книге Сергея Степанова молнии поэтических озарений бьют на каждой странице: поэзия взрывной силы! Стихи Сергея Степанова своим благотворным светом извлекают к жизни ростки духовности и привносят живительный озон в атмосферу мрачного Бытия.

Поэзия этого автора – грозовой вихрь, наполняющий душу чувством полета. Она будто таит в себе энергичный заряд сопричастности к происходящему в жизни каждого, озаряет ярким светом собственной уникальности и пронзительности Бытия, при этом с ураганной силой противостоит прозе унылых будней…

Книга «Гроза в глаза» – удар поэтической молнии в самое сердце!.. Читаем.


Поэт Сергей Степанов, книга «Гроза в глаза», 2016 год издания (фрагмент):


***


Дожди, косые, как сапожник
в дощатой будке под окном,
срезают нити сна без ножниц…
И все вверх дном.

Кто разрешил так барабанить
в стекло и громыхать в ночи…
Но тишины не прикарманить.
Душа, молчи!..

Косым дождям не знать покоя:
им в радость мир залить в броске…
Фонарь и я – нас только двое! –
сопротивляемся тоске.

О, сколько можно ждать рассвета
в забытой Господом глуши!..
Душа промокла до скелета.
Дожди ушли.





***


О, чрево Времени!.. Яма с помоями.
В ней Петр Вяземский, Сомерсет Моэм и
кто-то еще благородных кровей…
Может быть, Эрнест Хемингуэй.

В эту же яму – не в небо над озером!.. –
сбросит меня современник бульдозером.
С веком разорвана пуповина.
Будем гнить вместе. Пушкин. Я. Глина.

А где, вы спросите, Иосиф Бродский?..
В Венеции. На элитном погосте.
Курит себе сигаретку там,
глядя, – курится ли фимиам.




***


Я видел, как разрушается жизнь, –
от вскрика младенца к предсмертным хрипам,
как меркнет свет, исходящий из
темной глуби зрачков к самым радужным бликам.
И я познал невозможность дня,
в котором живет что-то кроме горя,
глазея на кровавую жижу сна
в утро, похожее на грязную пену моря.

Кропал стишки и палил в молоко –
зоркое око не подводило,
даруя тому, по кому колокол
звонит, еще день, будто дивное диво.
И тут же в ответ получал под ребро
от окопной братвы, тем срывавшей ярость.
Господи, где Твое серебро?..
И возможна ли благодарность…

И твердым шагом держа к могиле, –
навстречу солнцу, лицом к востоку –
на брюхе ползать не приучили! –
о воскрешении молюсь не Богу:
Он не покинет, – что в том корысти…
Но будто мантру, снова и снова
молю залитые светом выси
о воцарении во мне Слова!..




***


Путаная канва сознания.
Нить размышлений. Битое зеркало "Я".
Липкий страх созерцания
бездны без дна и края.

Ужас – страж постижений.
Отчаяние – зов пустоты.
Молнии озарений –
мрак падения с высоты.

Вечность в чреве стакана.
Путано тянется вереница лет.
Душа-верблюдица ищет след каравана…
Где ты, свет?..




***


Вот дом и сад, а в нем птички поют.
В доме покой, чистота и уют.
В доме ступени беспечно скрипят.
Сени. Крыльцо. А вокруг – райский сад.

В доме неспешно живая душа
бродит без дела – так жизнь хороша!..
Книг не читает. Не пишет стихов.
Нет за душой ни гроша, ни грехов.

В доме светло даже в сумрачный день.
Можно кружиться, петь песни, – да лень…
Можно бы пить, да вкуснее вода:
как из колодца – ковшом из ведра.

Настежь окно – и гляди в дивный сад.
Кто в дом вошел, не вернется назад.
В доме есть печь, абажур и камин.
Кто в дверь стучит?.. Заходите. Come in!..

Дом тот открыт для врагов и друзей.
В доме приветят всех честных людей.
В доме все счастливы, как ни крути, –
зажил бы в нем, да не знаю пути…

В доме не встретить прогнившей доски.
Нет ни беды, ни хандры, ни тоски.
В доме покой, чистота и уют.
Где этот дом?.. Там, где птички поют!..




***


В изнеможении от озорной грозы,
что лезет в окна, как сквозняк, без спросу,
цежу в бокал янтарный сок лозы
и обессилено перехожу на прозу.

Для озарений предпосылок нет.
И зря гроза сверкает яростно и шумно.
На знамени изорван позумент –
душа и без грозы вконец безумна.

Поэзии отгрохотали громы.
Янтарный сок лозы не согревает.
Харон задумался: не завести ль паромы, –
так много душ без платы прибывает.

Забыт обычай – в зевы класть монету.
Отказ от платы за провоз – всему угроза…
В грозу расколот горизонт, но грома нету, –
поэзия мертва. Тиранствуй, проза!..




***


Эта музыка отгремевших дней,
что, как шум листвы, расплескалась под сводом
онемевшей души, тем ценней,
чем все дальше уходят, год за годом,
те, кто истину вызнал, как ты, – в вине,
закусывая переломленным бутербродом.

Эта музыка нервам едва слышна,
у нее нет нот, мотивчиком не поделиться…
По сравнению с ней тишина так шумна,
что даже трезвому хочется удавиться –
на потеху живым. Мол, какого рожна!.. –
взглянут в гроб удивленные лица.




***


Тропинка к Мертвому морю.
Камни – застывшие души.
Закатное медное небо
горит, будто крест на соборе,
под плеск бирюзовой лужи…
Кругом неприметные меты
прошлого – ему этот век не нужен.

Архитектура смерти:
скалы скалят пещеры, –
в их глотках сокрыты клады.
Зеркальной глади не верьте:
тишь и покой – химеры
вечности. Камни рады
хранить в ней осколки веры.




***


Я утерял последнюю надежду
на нахождение не здесь, а между
еще не узнанным, еще как мир громадным,
и сном – загадочным, как счастье невозвратным.

Я утерял нить тонких впечатлений,
что связывает будущность с веками,
где книжная труха кишит червями,
но сказанная истина нетленна.

Я утерял… И поиск бесполезен –
в руинах дней не проложить тропинки.
В душе давно ни чувств, ни слов, ни песен –
лишь ужаса безмолвные картинки.





***


Меня сны по весне манили
туда, где синь во все пространство,
где, как изюм среди ванили,
чернеет лес в кругу убранства
из поенного солнцем снега,
где нет ни горя, ни печали,
где в воздухе любовь и нега…
Где это все?.. Сны промолчали.

Меня отпугивали тени
еще вполне живых печалей.
В лесной чащобе так олени
глядели в душу и молчали,
приметив, как зрачок ружья
следит за ними зло и зорко…
Зачем мне знать чужое "Я",
когда мое ко мне жестоко!..

Меня не выслушало небо, –
всевластным не до разговора…
Жалеть ли, что безмолвным не был
и неизбежно вышла ссора
о том, как здесь, в краю печали,
бедой все души окропили.
Меня сны по весне манили!..
Куда? Зачем?.. Сны промолчали.





***


Я вселен во Вселенную,
словно прибыл с Селены в уют
дачных домиков в тени сосен –
из весны сразу в позднюю осень,
в шум дождя за окном, звон стаканов
и поскрипывание диванов.

Я вселен в гущу странной жизни:
не протиснуться, сколько ни висни
на подножке трамвая,
ни к чему, кроме черствого каравая
и засохшей трески, – ни тебе одалиски
от судьбы, ни любви к ней, ни льда без виски.

Я вселен в осененность словами,
что живут и звенят между нами,
а другим они поперек горла –
так жизнь прогоркла,
если между зеркалом и тобой тишина,
а в постели бессонница и жена…

Я вселен в себя, будто бес,
ошалевший от счастья чувствовать… Лес,
небо, волны, ветра… Острую боль утраты
тех, с кем вместе встречал закаты
и кого провожал без слез
среди кутанных в саван берез.

Я вселен в это Время, как в камеру пыток:
не уйти, не сбежать, и не будет вторых попыток…
И не надо!.. От прошлого ничего не осталось,
от грядущего – только вселенский хаос.
Я вселен… В твои губы. В тело. В болото с тиной…
И буду с грохотом выселен в яму с глиной.





***


Тягучий кисель заката
из треснутой склянки дня
стекает за горизонт, – куда-то,
где нет ни краев, ни дна.

Черствеют и чувства, и мысли,
что скатаны мякишем в катыши…
Мыши сиротства прогрызли
дыры в мешке души.

Тревожно вползает сумрак,
серп в сердце всадить не прочь…
Закат отмерцал, как окурок,
что сплюнут в хмельную ночь.

Глаза – будто виноградины
раздавлены для винца –
глядят в никуда из впадины
глиняного лица.





***


Как дитятко, Боже, я наг перед Вами…
Позвольте спросить, при таком обороте:
зачем мы притянуты кверху ногами
к Земле, утопая в межзвездном болоте
макушками душ… Все – обман на обмане,
и мир перевернут без видимой цели:
не держится счастье в дырявом кармане, –
за ним ли апостолы в рай улетели…
Зачем вижу то, чего нет в самом деле,
к чему слышу то, что давно отзвучало,
зачем, проживая свой миг на пределе,
вдруг осознаю, – это только начало…
Зачем наши души посажены Вами
в навоз суеты, в перегной настроений,
зачем выплеск чувств огорожен словами,
а мысли – заборами жеваных мнений…
Зачем мир лишь кажется чем-то понятным,
а сны так ясны и так неудержимы!..
Земля в них щекой прижимается к пяткам
босым моим, слепленным Вами из глины.





***


Предвестник темных битв,
чумы, пожаров, пагуб,
кровавый свет пролит
в закат на кровли пагод,
соборов, синагог,
где, вечен и грядущ,
внимает немо Бог
отчаянию душ.





***


Граммов сто для поднятия тонуса –
будто выйти из чащи к реке…
И отплыть в никуда, в бездны Хроноса –
без надежд, без любви, налегке.

Будни цепью сует обмотаны
вокруг шеи. Жаль, в небеса
не подняться без крыльев… Вот они!.. –
тянет фляжку Господь. – Налей сам.

Ни сомнений, ни раздражения…
Лишь хмельная, как осень, грусть.
Не страшны перехожим лишения.
Что ни выпадет, – ну и пусть!..

Опустела душа до донца.
И ни капли нет про запас.
Где вы, крылья!.. Сквозь бездны Хроноса
ноги сами несут в лабаз.





***


О, кто ты, русская душа?..
В степях, где прочие дичали
и зло с победою венчали,
ты выступаешь без ножа
навстречу гибельной печали.
И бьешься в кровь… И в крестный ход
не требуешь счастливой доли.
И ждешь безропотно в неволе,
когда Господь по зову боли
тебя на небо приберет.





***


Дожди идут. Куда? Зачем…
Что ждет их там? Чем здесь им плохо,
среди такыров и кочевий,
забытых Богом.

Грохочет скарб в степной кибитке.
Бродягам не нужны дороги.
Дожди идут, – то злы, то прытки…
Гляжу им вслед в слепой тревоге.

Дожди идут… И невозвратно
уносят жизнь за горизонт,
на память оставляя пятна
луж и в прихожей – мокрый зонт.





***


Живу на отшибе культуры,
неведом ее корифеям,
читателям, лесби и геям
и сдатчикам макулатуры.

Пишу что-то очень неспешно,
без веры в успех и призванье,
и в стол отправляю небрежно,
без правки и без названья.

А где-то грохочут фанфары
и ножки скользят по дорожке
карминово-красной. И крошки
шлет Бог на фуршетах задаром.

Проносятся, будто "Феррари"
среди кипарисов у Ниццы,
культурных затей вереницы –
концерты, турне, фестивали…

А здесь, на отшибе, угрюмо
пасутся на пастбищах яки.
Их злобно гоняют собаки,
скучающие безумно.

Нет масок – живые гримасы
на лицах безвестных прохожих,
культурой своей не похожих
на в центре живущие массы.

И в наших краях, без сомненья,
культура желает водиться…
Взгляните, как вскинуты лица! –
прохожие ждут вдохновенья.

Оно просочится в лазейки.
И сдатчикам макулатуры –
творю на отшибе культуры!.. –
найдется, что сбыть за копейки.





***


Худой тропинкой выйду к морю.
И здесь, в шумливой тишине,
себя приуготовлю к горю,
как неизбежности во мне.

Чуть горьковатый привкус брызг
волны, разбившейся о камни,
меня напоит пьяно, вдрызг,
как будто проза Мураками.

И, бросив взгляд на карамель
тревожного, как сон, заката,
покину берег, словно мель
под парусом любви когда-то…

Вернувшись в дом, под кров, к делам,
лепя прекрасное из глины,
сорву покров с души и сам
сорвусь во тьму неотвратимо.





***


Стихосложение –
мысли сужение
в точку решительного удара.
Хрясть!.. И навзничь без дыма и пара.
Лежи, опрокинут, пялься в небо, –
переваривай мякиш духовного хлеба.
Считай, повезло:
приголубили, но незло.





***


Обломки ломки – мысли хрупки,
в душе разброд, в глазах – туман.
Как дым из вересковой трубки,
уходит жизнь… Самообман
забот недолго будет длиться, –
из трубки выбьется зола.
Надтреснуты сердца и лица,
как зеркала.

Зря ль парапеты вдоль канала
ко мне нежданно холодны.
Душа любовь и боль познала
под плеск взволнованной воды –
ей вечно новы чьи-то чувства:
рябится, входит в сон и дрожь…
Как серо все, как безыскусно
в осенний дождь!..

И одиночество никчемно,
когда вконец исчеркан лист.
Нет утешения ни в чем, но
перед истиной я чист:
без сна бродяжил по пустыне
в надежде обрести свой Нил –
гнал страх, кружил, молил: "О, Сыне…"
И ничего не находил.





***


Гроза в глаза!.. От участи не деться.
Спаси, лоза, – оледенело сердце.
Сверкай, гроза!.. Твой мрак невыносим.
Мерцай во мне, как иней мглистых зим.


Copyright © 2016 Степанов С.


__________


Категория: Книга. Автор: Сергей Степанов, поэт. Название: Гроза в глаза / The Lightning Strikes In Eyes by Sergey Stepanov, Russian poet. ISBN 9781370966073, ISBN 9781365641978, ISBN10 1370966075. Страниц: 110. Жанр: Стихотворения, Стихи, Поэзия. Издатель: Сергей Степанов, все права защищены. Год издания: 7 Дек. 2016. Язык: Русский. Страна: США.


Добавить Сергея Степанова в список избранных авторов:
http://www.stihi.ru/recommend.html?sergeistepanov


Выбрать и купить книги по оптимальной цене:

https://da.gd/mybooks

https://da.gd/foryou


Смотреть видео Сергея Степанова на YouTube:
https://www.youtube.com/@sergeistepanov


Сергей Степанов, официальный сайт – знакомьтесь с современной поэзией
и скачивайте фрагменты изданий бесплатно без регистрации:
https://sites.google.com/view/sergey-stepanov/