Inter bellum

Дом – не дом, а четыре стены во все стороны света,
Так привычной обыденность эта не стала пока,
Спотыкаясь, на ощупь скользит по обоям рука,
И лежит нерушимая пыль на почти позабытых предметах.

Кухня явит окно, обращённое в полуистлевший закат,
Чьих-то судеб огни, равнодушно плывущие мимо,
Звуки гасит стекло, обратив заоконную жизнь в пантомиму,
День склоняется ниц, как погибшего, знамя, полка.

Жизнь моя, от войны до войны, как случайная связь,
Прозябанья цена – эти дни, и потом завернёт в круговерть,
А пока попираю ногами в асфальт облачённую твердь,
Чтоб какое-то время спустя, провалиться в окопную грязь.

Нет привычки глупей, чем куда-нибудь вновь возвращаться,
Наугад набирая её телефон, всё держась у отживших корней,
Никогда так не будет, как было, и дело тут вовсе не в ней,
Так уж скроены мы. Иногда очень тянет прощать и прощаться.

Пахнет пылью…и гарью? Перемешан здесь страх и забытый уют,
Как узор, что соткался из тени и мирного света.
Здесь иконы молчат, наблюдая, как люди живут,
И как в гуще кофейной скрывается призрак ответа.

Я здесь был. Или не был. Всё смазано временем так,
Что сомненье ложится, как иней на полузатёртые лица.
Может, вынесла душу не пуля — а странный угасший очаг,
Где уже ничего не горит, но по-прежнему тихо дымится.

И когда нам гроза в небесах отыграет по Осени тризну,
Я подумаю: сколько же раз выпадало мне просто исчезнуть?
Но привычка держаться, сильнее, чем все эти глупости жизни,
И по-прежнему жду — не звонка, так хотя бы движения в бездне.