В заключении купола

Хрустальная ваза разбилась с подков,
Теперь не видать мне суровых оков.
Я вижу лишь дребезг в твоей тишине,
А ты уже не видишь — нигде.

Не видишь ты солнца, лазурную высь,
Теперь ты всего лишь умерший — простись.
Быть может, увянут цветы, что тогда?
Увижу ли я тебя хоть когда?

Возможно, нет сказок в суровой судьбе,
Возможно, нет правды в моей голове.
Возможно, все просто ничтожно — поверь.
Хотя когда-нибудь, возможно, увидеть во мгле,

Быть может, когда-нибудь увижу во сне
Я голос суровый в моей голове.
И ты с осуждением меня назовешь…
Глупцом. И у меня пойдет дрожь.

Ведь я вспомнил надгробие, ясную высь…
И ликорис один безмолвно стоит,
И он так сурово, сердито глядит.
Один ты, товарищ. Теперь не серчай,

Живи да молись, да судьбу не тревожь.
Знай же, что так и помрешь.
Никто не поймет, никто не услышит,
Быть может, умрешь, быть может, подышишь.

Кто знает? И где же ответ?
Осколком прольется свет,
Но ты не найдешь в лазурной степи
Ответов на то, что скрыто в Твери.

И поэтому все суждения ясны,
Что они напрасны.
Непонятны лишь ненастным,
Кто считает, что властны над судьбой.

И дураку не ясны.
Но быть может, есть недостатки
В сладком звоне отчаянья. Гладки
И лишь суровый куст или роза
Ответят правила игры.

И быть может, хронотопом
Раздаются новые сюжеты
Яркой песнью о прошедших днях.
Но быть может, все напрасно…

Кто же знает? Нет ответа.
И никто не ответит мне ясно,
И не знать, к чему все это.
А ведь свет… Придет конец

И творениям, и смеху.
Все исчезнет под венец,
И не будет места свету.
Как и творчество поэт

Погибает не напрасно.
Но быть может, этот свет…
Он угаснет понапрасну.
И во мраке, и во лжи

Слышны только стуки,
Столь кромешные, сквозь сны.
Не пойму, что за муки.
И быть может, все напрасно —

Повторял себе поэт.
Но быть может, все неясно —
Отвечал ему в ответ.
Звезды… Муки…

Что за ересь?
Говорят мне: «От любви».
Но не знаю я, на честность,
Что такое «кобыли»…

Я ведь видел только купол,
Я был словно неживой,
Видел только свет из лука…
Он похож на гробовой.

Я жил, не знаю даже,
Для чего. Сомнения прочь.
Жил я в куполе ненастном,
И быть может, это впрочь.

Ах, какая мука, невыносимая тоска,
Когда ты знаешь, что за купол
Выходить уже нельзя.
Ведь ты знаешь,

Что напрасно все труды, что за спиной.
И ты знаешь, что неясно,
Лицезрит ли кто иной
Ту душу и то, что снаружи.

Не понять ни мудрецу,
Не понятно… Нет ответа.
Ни пойму я, почему…
И быть может,

Пошло все к черту.
Либо к свету? Я не знаю.
Солнце ведь погибнет это,
И ему уж больше не пылать.

И как звезды и кометы
Обнаружить же не смочь…
Но к чему все это в полночную ночь?
И, сидя у той могилы,

Что надгробием не счесть,
Ты увидишь под винилом
Сумрак красный и меч.
И тогда сомненья, скуки

Разотрутся — может быть.
Но потеря… Как же больно
И не видеть, и не жить.
Не сидеть за скукой купола —

Это трудно, не понять.
Ведь и зеркало, что тоже
Отражение, не искать.
И когда сомненья, впрочем,

Ты отвергнешь наконец,
То тогда, быть может, сможешь
Полюбить и под венец.
Но напрасно…

Ты же знаешь —
Не понять уж никому,
Для страны и для правленья
Вот полезность, вот к чему!
Но однако в сотрясенье

Есть унылая пора.
Ведь ты знаешь, подчиненье —
Есть бездумная молва.
И ты знаешь, я со скуки

Сочиняю просто так.
Но не жить ли мне во мраке,
Когда жизнь увидеть я…

И быть может, все напрасно!
Говорю я, как всегда.
И с улыбкой так неясно
Понимаю то, что «да»…

Размышленья и муки —
Это все мне не почем,
Когда есть в лазури смутной
Звезды…

Звезд горенья звон.
И быть может, все напрасно,
Как и правда говорят.
Но пожить рассудком ясным

Лучше, чем бездумным лбом.
И тогда сомненья, впрочем,
Разбегутся наконец.
Иль покончишь жизнь рассудком?

Кто ж поймет уж, где конец?
Не знать ответ…
И тогда мгновение — веку
Ты пройдись по свету, брегу,

Увядай ты, ветер слов.
И увидь ты ново бремя,
Что несет в себе простор.
Но в стране, где самовластье,

Нету воли, нету слов,
Ты погибнешь, коль ненастный
Ты захочешь жить умом.
И в стране, где подчиненье

И рассудком, и чужим…
Поживешь — погибнешь, милый.
Ты ж пойми: ты тут один.
И ведь ясно, что неясно

Ничего. Всегда. Когда…
Но я знаю, слышу голос
Из разбитого стекла.
Ведь я помню, как же скучно

Я жила когда-то, да…
И смотрела благодушно
Со стекла городского. Оттенка льда.
И позитивно мне казалось

Любое, что увидеть я.
На дребезги разбившись, милость
Я понял, что игра здесь не одна.
Я перестала подчиняться, я поняла

Совсем иное:
Что суждено рассудку сдаться,
Когда не зреется оно.
Когда наконец-то я могу уместно

Мыслить тем своим умом,
Что подарили мне небеса
Каким-то непонятным злом.
И коль все мысли здесь напрасны,

И я погибну под Невой,
Я буду знать,
Что путь ненастный

Лежит уже только за мной.
Я знаю волю, знаю право,
Я знаю то, что говорят.
Я понимаю все немало,

Но суть-то в чем? Потеха вся?
Я никогда не понимала…
И зло… добро…
О Боже, странник,

Их так трудно различать,
Когда ты то имеешь в ране,
Стремишься к этому не знать.
И не понятны чувства эти,

Когда ты чувствуешь вину.
Сомненья… скуки… бремя…
Но к черту все! Пошло к Неву.
И понимаю я: напрасно

Рассуждать о том, о сем.
Прожить своим умом, огнем,
И чтоб сиял он от достатка
Без музы, быть и без Невы…

Быть может, в серых стенах порядка
Я разгляжу совсем иные
Иль музу новой той поры.
Убить лирического героя

Хотела бы я,
Но знаю, что
Не ясно мне: сомненья, скуки
И дрожь… Уж точно не дано.
Я знаю перья, знаю смысл,

Я могу писать давно.
Но знаете, все скучно это,
Когда ты знаешь лишь одно,
Что солнце не гореть в потеху —

Всю жизнь оно пылать в помеху…
Ведь знаю я,
Что этому свету мудрено уже понять,
Как говорил один великий,

Уж человек прошедших дней:
«Что XXI век — развитий
Является веком палачей…»
Но вы поймите, что не все те,

Которые являются в пылу,
А разумные и ясные ребята,
Что мыслят по иному — языку.
И если не наступит данный век,

Когда провозгласятся лиры,
То не наступит он уже вовек.
И вы поймите это с лирой.
И может, это все пустяк,

Ведь нынче лишь бюджет решает.
И может, все это не так,
И здесь в сомненья лишь вгоняет.
Но я надеюсь, проживу…

Пройду сквозь рамки…
И я надеюсь, что пойму
О чем же недостатки.
И я надеюсь, что смогу

Поведать свету о неясном.
Быть может, быть, и я когда-нибудь пойму,
Что скрыто в отражении неясном.