В переболт. Между Герменевтом и Переводчиком 7

Часть 7.

А с чего мой Эскобар (да ещё – скоморохом) «пялится на глобус»?!
Ну, на глобус, обычно, напяливают Сову. Ой! Оговорился… Сову на тот «шарик», скорее, натягивают. Тем более, что и у меня – никто не напяливается. Но – токмо пялится. То бишь – глазеет. Да ещё – нагло, с издёвкой.
С «глобусом» – вроде, понятно. Рифма к «Опусу». Забытому – всеми, но только не Герменевтом и Переводчиком – («поросшему мхом») опусу Изи Морозова о Природе Интуиции.
А что с Совой (натянутой на), многие, полагаю, ведают. То заходит в прищеп к теориям, полученным путём подтасовки фактов. Особливо это касается всяких Историй (мы – о т. н. науке, с этим славным, но лукавым именем). Хоть от Карамзина, а хоть и от Мединского (Владимира Ростиславовича). О Фоменко и Носовском, ради приличия, промолчим. Да мы им и раньше навоздавали.
Берём, допустим, «русский мир». Ну, и натягиваем его на весь Глобус. По той причине, что «русский дух» можно обнаружить как на Экваторе, так и по обоим Полюсам. Ибо – Всеведущ, Всеблаг, Всемогущ. Аки Тот, Который «с нами». А остальные (тем более какие-то там «окраинцы» или «беларусы» – ежели оные воспротивятся нашему «братанию»)... Пошли на фик! А хоть и в Ад. За Данте с Вергилием, но уже – безвозвратно.
Геополитика! Ну, это я – не столько к той Сове, сколько к слову. О «русском мире» (хай, и не только...).
Скомороха, что ли, из своего надёргать?! В переболты-переклики-перезвоны. Типа – колокольцевы.
Первым (по праву!) – Знаковое!

На галерее – пыль и хлам,
Горшки разбитые и вазы,
Афиш обрывки
и реклам
Пустые реплики и фразы.
Лаура. Флора. Лорелея!
А у меня – Бодлер, Верлен…
Не Гу(м)берт я, но воз проблем
Тащу, стремительно старея.
Не метафизик –
Скоморох!
Кручусь волчком у вашей ёлки,
Опять застигнутый врасплох
Картечью из Твоей двустволки.
Ты – на чеку, мой верный Страж!
Глумись! Пали –
Да что ж Ты – мимо?!
А я – не Wild и не Sauvage.
Не Ницше. Даже – не Мисима.
Не «мальчик», чей «волшебный рог»
Трубит на Рейне, у Брентано.
«Язычник» я и скоморох.
О, Муза!  Рыжая путана…
(Уроки Набокова. «Перезагрузка 1: по вертикали (ангелу смерти)»
24.12.2012)

Мабыть, и Переводчику оно – не в отвращение. Так ещё – с Бодлером и Верленом.
А Чертовищин аж в присядки от такого пошёл бы.

Русский рок. Ты на русской замешан крови,
На полыни настоян, татарскою волею венчан.
Сам в юродстве себя растравлял и травил.
На тебе – шутовской раскалённый бубенчик.
Ты царям, на прикур – правду-матку в глаза.
О тебя гнула зубы и когти стальная эпоха.
И стекала сквозь смех горевая слеза
По скуле и ухарской щеке скомороха...

Отрывочек. От 2.09.2014. «Русский рок» – это к Башлачёву, Летову и др.
А кидал я это и под лЮбую мне песню Вити Попова (на стихи Дениса Коротаева): «Гусли-самогуды».

А покуда рвутся струны, а покуда
Яро пламя, ако рана ножевая,
Догорают мои гусли-самогуды,
И корёжится в огне душа живая...

А это – своей Наташке...

Я – бездарен и даже бестактен.
Высылаю Любимой свой стих,
в прошлогоднем надуманный марте.
И Твоё, чуть с укором, «Прости…»
принимаю теперь покаянно:
Виноват! Разыграть не хотел.
Скоморох!
Нарядился Бояном.
Прибаутки строчу для потех.
«Локоток…» – и Наташка «попалась».
«Красота! Так давно не писал…».
А и надо, казалось бы, малость:
Словеса, словеса, словеса…
(Попался, 3.12.2015)

И – почти рядом по времени (14.12): «Стенание» (стёб?!) о стенАх»

В четырёх стенАх
поселился страх.
Ай, не меньше он и за стЕнами!
Кто-то выл-стенал:
пропади всё в прах!
Кто-то тешил всех переменами.
А на стЕнах тех
прорастает мох.
И куда не глянь, всё темнёхонько.
От потех-утех
только ах да ох.
Хоть на стЕну лезь с теми «охами».
И плевать стенАм
на бедлам-раздрай.
Что горох об них, что лобешником.
Ой, не выжить нам!
По делам – и рай.
Скоморохи мы, пересмешники.

Прямо – к «Мурам», петым и нами в свой «мятежный»...

Разбуры турмы муры!
Прагнеш свабоды – то бяры!
Мур хутка рухне, рухне, рухне
І пахавае свет стары!

Стены те так пока и не рухнули. Усё трымаюцца. Пасінелымі пальцамі...
А Скомороху заряжал и в смех, и в грех…
А хоть и ещё одно (из многих оставшихся). Та и назывется («Скоморох»). Питерское. Наташке...

Мне ль, паяцу, грандом-рыцарем
Даме Сердца присягать!?
И словцом лукавым бряцая,
искры страсти высекать.
При свечах, под канделябрами,
между царственных особ
пить медок из чаш серебряных –
в хмель настоенный квасок.
Во дворец Екатерининский,
где божил Варфоломей,
я впорхну крылато Финистом,
помня гжели в хохломе.
Там резьбою золочёною
плещет барочный декор.
Чудом света наречённая
восхищает до сих пор
клеть-каморка, что подарена
щедрым Фридрихом Петру.
В янтаре твоём татарина
отскребу и ототру.
(29-30.08.2017)

Опять – в Длинь. И опять – притомился, споткнувшись об эту свою (эскобарову) строку.

28.03.2025