В переболт. Между Герменевтом и Переводчиком 6

Часть 6.

Дошли до половины...
Я – не о Данте (при всём...), а только о своём вершике.
А что у нас, там (если – к нему-по-нему) – дальше?!

Скоморохом Эскобар пялится на глобус.
Колтыхнулся трепетир приставом с колен.
Влазы выйдут боком всем, если – с переболтом.
Многословность – не в фавор. Также – окорот.
За рояль в кустах присев, я оскалюсь Волком.
С Чёртом... С Чёртом – перебор!
Видно, от щедрот.

Ну. Здесь – всё просто. Почти...
Правда, неведающие о моём с «Эскобаром» могут и не ўцяміць.
Ну, а в своих отвлечениях (в контексте Переболта) я, блуждая по «Архиву» – вестимо, с миноискателем – решил позабавиться уже с Чертаном.
Был такой. Мелькнул он и у меня.
А вспомнил я о нём (не без Чертовищина, конечно) в своё «Былое».
Отчего-то потянуло к едва ли не сожжённым «рукописям» от 2018-го. К тем, что в «ритмическую прозу».
Сначала поднял «Из Истории одного города...» (о собаководах и не только). А вчера – «К слову. Не Горбунов (иже с ним не Горчаков)». И – вовсе не по Бродскому.
Так вот... В поднятом вчера (кстати, отправленном, в итоге, в сборник наших «Переболтов») вовсю гуляла тема с розными двойниками. Не без чертыханий. Но – с «морскими историями».
Мелькнул там и Фёдор Раскольников (он же – Ильин, брат Женевского). А к «подвигам» последнего (я – не о шахматисте, бравшем Зимний) – уже под перечитку – мне аукнула своя памятка «Гибель эскадры».

Линкор «Екатерина» ходил на Трапезунд.
Осколок Византии в мифическом Тазу.
Сам омут звался Понтом. Эвксинским. Между тем,
ребята с красным бантом ширяли в темноте.
Империю зашибли (в столице, по весне).
При Временном режиме, до шеи покраснев,
регалии содрали, сменили имена.
На Понте нет мистралей. Да скалится луна.
Линкор – теперь «Россия». «Свободная» притом.
Он грозен, как мессия, и гибок, как тритон.
А время покраснело до кончиков ушей
и многое посмело под лозунги-клише.
Комфлота Саша Неймитц, сменивший Колчака,
давно уже не немец. Не тронут ВЧК.
Любитель «демократий», не ставший стукачём.
А мог служить и Раде. Как некий Щербачёв.
Дружился с Гумилёвым. Читал ему стихи.
Не проклят. Не оплёван. Лишь выброшен в архив.
Позор достоин славы. А в тот кромешный год
«Россия» от «Бреслау» поспешно смылась в порт.
Потом её топили. Вмешался Совнарком.
От берега – три мили. С эсминца. Кувырком
ушла «Императрица» без почестей на дно.
Там метров – чуть за тридцать. Поднять пытались. Но…
В утробе громыхнуло. Сподобился Чертан.
По прихоти Панурга – считай, почти черта.

Выравнивает фланги мифический парад.
Эскадры и фаланги. Потешный маскарад.
(16-17.11.2017)

К самому вершу (торчащему и на Странице) прилагалось пространное послесловие.
Ну, а «Мифический парад» – это уже, скорее, к нынешнему «Вставанию с колен». С его квази-суворовским восторгом.
Больше об Иване Тимофеевиче (сподобившемся водолазе-минёре) я нигде не вспоминал. А  потому погонял (по Собранию своих сочинений) всякое-прочее, где наличестовал просто корешок – «чертан». С розными «очертаниями» (не обязательно – в чертыхание) и т.п. В «погонях» обнаружил немало любопытного, но сие-таки отложим. Мабыть, к последующему.
А здесь вернёмся к «Эскобару». Да ещё пришпиленному «скоморохом».
Эскобар у меня (в перекликах), вестимо, встречался.
Каюсь. В стишок с «Вольдемаром» оный был притянут как-то просто в рифму (к «откопал»). Рифма, конечно, случилась не ахти. А потому – не только ей сие притягивание было обязано.
Чертану?! В переклик к потопленной тем (и как-то всплывшей в моей памяти) Эскадре?! Эскадра, Эскобар... С герменевтами чего только не случается!
Однако, раз пошла такая свадьба, поднимем и своего Эскобара. Из Былого.
Первое было весьма ругательным.

В театре Абсурда, по имени Жизнь,
ребята страдали хернёю.
Менялись ушаты с помоями Лжи.
Гуляли ветра над стернёю.
Был выбор у сирых весьма невелик.
В пределах пустой перспективы.
Игрой заправляли глупцы и вралИ,
скрывая деяний мотивы.
Херня выростала до самых небес.
В зените лукаво двоилась.
В сетях Артемиды томился Эфес,
вотще уповая на милость.
На милость Зевеса и собственных бар,
«пиливших» бюджетец ретиво.
Пока, наконец, не пресёк Эскобар
все прочие альтер-нативы.
Херню превозмочь никому не дано.
Хрен редьке – достойная пара.
К чему здесь Эфес, уяснить мудрено.
Как весь парадокс Эскобара.
Один иониец, философ-чудак,
об этом сказал чуть иначе.
Во всём оппозиций таится чета.
Сей тезис был тёмен и мрачен…
(Казус Эскобара, 29.12.2017)

Как видно, сей Эскобар не имел отношения ни к знаменитому наркобарону Пабло («Королю кокаина»), пристреленному колумбийским полицейским, ни к бедолаге футболисту (Андресу), в коего всадил 6 пуль идиот Муньос (в отместку за автогол в матче на ЧМ с хозяевами (США)).
Подробную справку о помянутом мною Казусе («аксиоме-теореме») любой желающий может отыскать сам. А к нашей (с Переводчиком) теме эту уже шуть Жоры (вокалиста группы Bredor и, по какому-то казусу – тоже Эскобара) привинтить несложно. Тем более – под мой стишок.
Спровоцировал же меня на него Дядя Миша (к Мише М. отношения, правда, не имеющий).
Зашёл же он (КЭ) под конец 2017-го. И всего только спустя месяц после той «Эскадры».
Не угомонившись (для герменевтов – дело привычное), уже на следующий день я, считай, продолжил.

Алла мечтает о снеге и сказочном Барсе.
Таня по белому белый рисует квадрат.
Я, с «Эскобаром», трактат сочиняю о Марксе,
пусть этот Маркс (как и тот) – мне не сват и не брат.
Нет, я и с ним, под настрой, не особо ругаюсь.
Даже прощаю, что нас изводили, как класс.
Есть курага и бутылка хмельного токая.
Знамо, не водка. Однако ж – не «призрачный» квас.
Выпьем, девчонки! Содвинемо разом стаканы.
Ленкам желаю все боли ночные унять.
Я – не акын. И не вышел хотя бы в деканы.
Но, заверяю: вы все, несомненно, на ять.
(Предновогоднее, 30.12.2017)

Через полтора года Эскобар снова дал о себе знать.

Видно, к старости, тупею.
Как затравленный топор.
Строю ОноматопЕю.
Смысло-звуков перебор.
Занимаю оборону.
По периметру и в ряд.
А вокруг оксюмороны
остроглупые горят.
Я их так, и сяк – водою
осеняю в разнобой.
Х;(е)ръ я путаю с ;(Ф)итою.
Онамать твою с трубой.
Эскобара с баобабом.
Чай без готики черно!
И забыть давно пора бы,
чьё мне солнце вручено.
(Всё тот же Эскобар, 22.07.2019)

Не уверен, что сей Эскобар был тем же. Но заходил он ко мне под те же символистские зауми. Где-то под «диалог» с Вейдле, а где-то и под щипки того же Дяди Миши – моего «крестника» на поприще философии, разбиравшегося в Интуициях никак не меньше Изяслава Морозова.
Кстати. Михаил Александрович – вполне здравствует. К своим грядущим 86-ти. Пусть и перекидываемся мы с ним последнее время до обидного редко...
Батюшки!
Чуть не упустил. А то погнал («первым было...»)...

Мысли…
Мысли распятые.
Полог неба багров.
С грязно-бурыми пятнами.
Аккурат на Покров.
Иглы-игвы алголами.
В биллион гигабайт.
Души мечутся голые.
Отгулял – погибай!
Рим прессует провинцию.
И тоска, как скоба.
Верных нравов полиция.
Сам-«добряк» Эскобар.
Но закончены шабаши
и напор деловой.
Бьют куранты на ратуше.
Скалит зубы конвой.
Что под белые рученьки
в дивный град уведёт.
Там, где Первенец-Мученик
нас, отмысливших, ждёт.
(«Паскалия», 15.10.2017)

Если кто-то (после моих «былых») скажет, что Эскобар никакого отношения к Чертовищину не имеет, я его не пойму.
Как-то так. Если только к нему. В контексте Переболта.
О Скоморохе уже оговаривался (к Скромности), хотя он заслуживает и сам по себе.

28.03.2025