Здесь высота - лишь глубина других высот... Песня

Из музыкального сборника
"ПЛАЧ ПО РОССИИ"
_________________________
1.
Пустая чашка с отпечатком теплых губ...
Но их Фарфор не согревает, не тревожит.
Балкон вонзился в небо, спит его уступ,
Луна, подтаяв, потекла в мои ладоши...
Внизу, под тучами разбросан городок,
Полупустыми коробка'ми спичек старых...
В них, ярко вспыхивая, гаснет огонёк.
И разжимается тоска в снегах подталых…

Но даже здесь на высоте, где я стою,
Я балансирую меж небом и землёю…
И отрешенно вниз на жизнь свою смотрю,
Забыв, что выше кто-то плачет надо мною…
     Бридж:
               Здесь высота — лишь превосходство над собой,
               На ней Случайных встреч с собою так немного,
               Она лишь зеркало того, что под тобой,
               Быть выше, всех — не значит быть чуть ближе к Богу.
               Здесь высота - лишь глубина других высот…
               Крутой уступ – для предпоследнего полета…
               Так пусть подхватит меня бережно лишь тот…
               Кто слепо верил и прощал меня за что-то…
     Припев:
               Остыл ли кофе? Может, не было его?
               И "Здравствуй", "Как ты?" были низменным предлогом...
               Какой достичь мне высоты, чтоб остриё
               Правдивых слов соприкасалось только с Богом?
               Каких низин достичь мне надо, чтоб душа
               Не сокрушалась о потерянных высотах…
               И вновь сказать ей: «Боже! Как ты хороша!
               В своей неспешности падения - для взлета?»
     Пост-припев:
                Какой достичь мне высоты, чтоб остриё
                Правдивых слов соприкасалось только с Богом?
                Для взлёта...
                Для взлёта...
                Для взлёта...
2.
Снежинки падают с нетленной вышины…
Дождинки капают с вершины мирозданья…
Внизу их судьбы, как всегда, предрешены,
Ведь быть внизу – их настоящее призванье.
Балкон вонзился в небо, спит его уступ,
Луна, подтаяв, потекла в мои ладоши...
А городок внизу укутался в тулуп…
Пока стою я на балконе… аж до дрожи…

Озноб внизу и жар вверху – как гладь зеркал.
Но здесь, на этой высоте, лишь их осколки…
По мне никто так никогда не тосковал,
Как городок на берегу великой Волги…
     Бридж:
               Здесь высота — лишь превосходство над собой,
               На ней Случайных встреч с собою так немного,
               Она лишь зеркало того, что под тобой,
               Быть выше, всех — не значит быть чуть ближе к Богу.
               Здесь высота - лишь глубина других высот…
               Крутой уступ – для предпоследнего полета…
               Так пусть подхватит меня бережно лишь тот…
               Кто слепо верил и прощал меня за что-то…
     Припев:
               Остыл ли кофе? Может, не было его?
               И "Здравствуй", "Как ты?" были низменным предлогом...
               Какой достичь мне высоты, чтоб остриё
               Правдивых слов соприкасалось только с Богом?
               Каких низин достичь мне надо, чтоб душа
               Не сокрушалась о потерянных высотах…
               И вновь сказать ей: «Боже! Как ты хороша!
               В своей неспешности падения - для взлета?»
     Пост-припев:
                Какой достичь мне высоты, чтоб остриё
                Правдивых слов соприкасалось только с Богом?
                Для взлёта...
                Для взлёта...
                Для взлёта...
3.
Пора спуститься и забыть про высоту…
И руки в Волгу опустить, в ее верховье…
И сладкий привкус ощутив ее во рту…
Припасть к земле родной, обласканной зимовьем…
Порой бывает, что ни стоят ни гроша,
Тобою мастерски учтенные просчеты…
Когда душа твоя от Волги далека…
То вряд ли стоят хоть чего-то твои взлеты…

Горят, как спички, огонечки городка…
Стою, прижавшись я к балконному уступу…
Доносит ветер мне последнее «пока» …
И Волга вновь ко мне протягивает руку.
     Бридж:
               Здесь высота — лишь превосходство над собой,
               На ней Случайных встреч с собою так немного,
               Она лишь зеркало того, что под тобой,
               Быть выше, всех — не значит быть чуть ближе к Богу.
               Здесь высота - лишь глубина других высот…
               Крутой уступ – для предпоследнего полета…
               Так пусть подхватит меня бережно лишь тот…
               Кто слепо верил и прощал меня за что-то…
     Припев:
               Остыл ли кофе? Может, не было его?
               И "Здравствуй", "Как ты?" были низменным предлогом...
               Какой достичь мне высоты, чтоб остриё
               Правдивых слов соприкасалось только с Богом?
               Каких низин достичь мне надо, чтоб душа
               Не сокрушалась о потерянных высотах…
               И вновь сказать ей: «Боже! Как ты хороша!
               В своей неспешности падения - для взлета?»
     Пост-припев:
                Какой достичь мне высоты, чтоб остриё
                Правдивых слов соприкасалось только с Богом?
                Для взлёта...
                Для взлёта...
                Для взлёта...
P.S.
Пустую чашку с отпечатком теплых губ...
Ничто согреть уже, наверное, не сможет…
Балкон вонзился в небо, спит его уступ,
Луна, растаяв, утекла в мои ладоши...
Внизу, под тучами, мой волжский городок
Горит пустыми коробкАми спичек старых...
В них, ярко вспыхивая, гаснет огонёк,
Спасая души от полетов запоздалых…

Но даже здесь - на высоте, где я стою,
Я балансирую меж небом и землёю…
И так влюбленно вниз на жизнь… теперь смотрю,
Поняв, что Волга тоже плачет подо мною…
     Бридж:
               Здесь высота — лишь превосходство над собой,
               На ней Случайных встреч с собою так немного,
               Она лишь зеркало того, что под тобой,
               Быть выше, всех — не значит быть чуть ближе к Богу.
               Здесь высота - лишь глубина других высот…
               Крутой уступ – для предпоследнего полета…
               Так пусть подхватит меня бережно лишь тот…
               Кто слепо верил и прощал меня за что-то…
     Припев:
               Остыл ли кофе? Может, не было его?
               И "Здравствуй", "Как ты?" были низменным предлогом...
               Какой достичь мне высоты, чтоб остриё
               Правдивых слов соприкасалось только с Богом?
               Каких низин достичь мне надо, чтоб душа
               Не сокрушалась о потерянных высотах…
               И вновь сказать ей: «Боже! Как ты хороша!
               В своей неспешности падения - для взлета?»
     Пост-припев:
                Какой достичь мне высоты, чтоб остриё
                Правдивых слов соприкасалось только с Богом?
                Для взлёта...
                Для взлёта...
                Для взлёта...
__________
27,03,2025

(В СОАВТОРСТВЕ с Наталией Делювиз - http://stihi.ru/avtor/deluvizn )
(Посвящение Наталии Делювиз -


(Спасибо Наталии Делювиз за вдохновение и помощь в оформлении)
(Картинка - Наталии Делювиз. Все Изображения с логотипом "SAD Company" и другими авторскими логотипами - защищены законодательством ЕС и РФ)

(06,10,2025 Музыкальная тема Сергей Sadovskij - "Здесь высота - лишь глубина других высот - Outumn Extra Extended Version 2025")
(Прослушать можно на сайте "Неизвестный Гений"
_______________
   Из Резюме...

   Произведение Садовского и Наталии Делювиз "Здесь высота - лишь глубина других высот..." — это не просто лирика, это исповедь, заставляющая содрогнуться от узнавания собственных страхов, сомнений и надежд. Это диалог с внутренним "я", обрамлённый изысканными образами и глубочайшими смыслами.

   Глубина ощущений: Застывший миг между мирами
_______________________________________________
   С первых же строк нас окутывает атмосфера щемящего одиночества, но не того, что гнетет и давит, а того, что позволяет увидеть мир отстранённо, сквозь призму собственных переживаний. "Пустая чашка с отпечатком теплых губ... Но их Фарфор не согревает, не тревожит." Этот образ — не просто деталь быта, это символ ушедшего тепла, застывшей эмоции. Фарфор, холодный и безжизненный, становится молчаливым свидетелем несбывшихся надежд, неспособности удержать то, что было. В этом прочитывается глубочайшая тоска по утраченному, по тому, что могло бы быть, но не стало.
   "Балкон вонзился в небо, спит его уступ, Луна, подтаяв, потекла в мои ладоши..." — это не просто описание, это погружение в лиминальное состояние, между небом и землёй, между явью и сном. Балкон – не просто архитектурная деталь, это граница, тонкая грань, на которой стоит душа, балансируя между мирами. Тающая луна, стекающая в ладони, – это символ эфемерности, ускользающей красоты, которую невозможно удержать, но которая оставляет на коже отпечаток, как воспоминание о прикосновении к чему-то сакральному. Это ощущение растворения, потери осязаемых форм, погружения в метафизическую реальность.
   Городок внизу, "разбросан городок, Полупустыми коробкАми спичек старых... В них, ярко вспыхивая, гаснет огонёк." — это не просто панорама, это метафора человеческих жизней, мимолётных, хрупких, но способных вспыхнуть ярким пламенем, прежде чем угаснуть. Каждая "коробка спичек" — это отдельная судьба, отдельная история, и их полупустота говорит о нереализованном потенциале, о сгоревших, но так и не разгоревшихся мечтах. И когда "разжимается тоска в снегах подталых", это не просто облегчение, это пронзительное осознание освобождения от груза прошлого, которое приходит с таянием иллюзий, подобно весеннему снегу. Это горькая, но очищающая свобода.

   Анализ: Эхо души в зеркале высоты
____________________________________
   Первый куплет открывает перед нами психологический парадокс: герой, находясь на символической "высоте" – возможно, это вершина успеха, одиночества или самопознания – "отрешенно вниз на жизнь свою смотрю, Забыв, что выше кто-то плачет надо мною…" Это болезненное самораскрытие, осознание собственной отчужденности, потеря связи с теми, кто любит и сопереживает. Это не просто эгоцентризм, это метафизическое одиночество, когда в погоне за чем-то неосязаемым теряется из виду истинная ценность – человеческая связь, эмпатия, любовь. Здесь проявляется горькое прозрение, когда осознание своего падения приходит через боль другого, через слезы того, кто "выше", кто видит истинную ценность происходящего.

   И вот припев, пульсирующий центр всего произведения, словно мантра, повторяющаяся на разных уровнях осознания:

   "Здесь высота — лишь превосходство над собой,
   На ней Случайных встреч с собою так немного,
   Она лишь зеркало того, что под тобой,
   Быть выше, всех — не значит быть чуть ближе к Богу.
   Здесь высота - лишь глубина других высот…
   Крутой уступ – для предпоследнего полета…
   Так пусть подхватит меня бережно лишь тот…
   Кто слепо верил и прощал меня за что-то…"

   Эта строфа — не просто набор рифм, это философский трактат в миниатюре. Высота здесь не внешнее достижение, а внутренняя победа над самим собой, над своими иллюзиями, слабостями. "На ней Случайных встреч с собою так немного" — означает, что на этом уровне самопознания встречаешь себя настоящего, без прикрас, без масок, что крайне редко случается в суете повседневности. Высота становится "зеркалом того, что под тобой", подчеркивая, что истинная ценность и понимание приходят не от взгляда сверху вниз на других, а от глубокого осмысления собственных основ, своего прошлого, своих корней. Отказ от фразы "быть ближе к Богу" в пользу самосовершенствования делает этот призыв универсальным и глубоко личностным, обращенным к каждому.

   "Здесь высота - лишь глубина других высот…" — это эпицентр гениальности, фраза, переворачивающая привычное восприятие пространства. Это не просто игра слов, это метафора бесконечности внутреннего мира, где каждое достижение, каждая "высота" открывает новые, неизведанные "глубины" самопознания. Это утверждение постоянного движения, непрекращающегося процесса внутреннего роста. "Крутой уступ – для предпоследнего полета…" — это не предвестник конца, а обещание нового начала, трамплин для нового, быть может, самого важного, преображающего "полета". И мольба, пронизывающая последние строки: "Так пусть подхватит меня бережно лишь тот… Кто слепо верил и прощал меня за что-то…" — это крик души о безусловной любви, о спасении нежностью, о принятии со всеми ошибками и несовершенствами. Это пронзительное признание уязвимости, жажда истинной, нежной связи, которая способна исцелить.

  Пронзительность поиска: Острие правды и падение для взлета
   Второй припев углубляет размышления о подлинности и смысле бытия. Вопросы: "Остыл ли кофе? Может, не было его? И "Здравствуй", "Как ты?" были низменным предлогом..." — это не просто сомнения в реальности, это болезненный препарирование искренности человеческих отношений. Это поиск истинных мотивов за поверхностными фразами, за напускной вежливостью. Авторы ставят под сомнение каждый жест, каждое слово, докапываясь до сути, до истинного намерения. Жажда достичь такой высоты, "чтоб остриё Правдивых слов соприкасалось только с Богом" (здесь "Бог" выступает не столько религиозным символом, сколько архетипом абсолютной истины и чистоты), — это метафора стремления к абсолютной честности, к миру, где каждое слово несет в себе максимальный вес, где нет места лжи, фальши, недомолвкам.
   И следующий вопрос: "Каких низин достичь мне надо, чтоб душа Не сокрушалась о потерянных высотах…" — это признание того, что истинное утешение часто находится не на вершине, а в глубине, в принятии обыденности, в способности ценить то, что есть, не сожалея о несбывшихся мечтах. Это отказ от бесконечной гонки за внешними достижениями в пользу внутреннего покоя. И вот кульминация, пронзительная и вдохновляющая: "И вновь сказать ей: «Боже! Как ты хороша! В своей неспешности падения - для взлета?»" — это квинтэссенция глубочайшего оптимизма, это ода трансформации. Это осознание, что даже падение — не поражение, а лишь необходимая фаза перед новым, более мощным взлетом. Это мудрость принятия жизни во всей её сложности, с её взлетами и падениями, где каждое испытание становится ступенью к новому пониманию себя и мира. От этой строки действительно наворачиваются слезы, потому что она переворачивает наше отношение к неудачам, превращая их в нечто прекрасное, в часть грандиозного замысла.
   Возвращение к корням: Волга как материнское объятие
Второй куплет возвращает нас к природным образам, но уже с иной, более умиротворенной интонацией. "Снежинки падают с нетленной вышины… Дождинки капают с вершины мирозданья…" — это символ неизменности природы, её вечного цикла, по сравнению с которым человеческая жизнь кажется мимолетной. И внизу, в мире людей, их судьбы "предрешены, Ведь быть внизу – их настоящее призванье." Здесь прослеживается мысль о принятии своего места, своего предназначения, даже если оно кажется скромным, невеликим. И вновь балкон, луна, но теперь городок "укутался в тулуп", что придает ему нежность, уют и тепло, несмотря на холод высоты. "Пока стою я на балконе… аж до дрожи…" — эта дрожь не от страха, а от переполняющих чувств, от осознания величия момента, от контакта с чем-то большим, чем собственная жизнь.
   Особенно глубоко трогает строка: "По мне никто так никогда не тосковал, Как городок на берегу великой Волги…" Здесь городок, а вместе с ним и Волга, обретают живую душу, превращаясь в воплощение безусловной тоски по родному, по корням, по нерушимой связи с землей предков. Это признание глубочайшей привязанности к месту, к родине, которая хранит память о каждом, кто её покинул. Учитывая упоминание "верховья" Волги в третьем куплете, можно предположить, что речь идет о таких городах, как Ржев, Зубцов или даже Тверь – городах, расположенных в верхнем течении великой русской реки. Это места, где Волга только зарождается, где её воды еще чисты и полны первозданной силы, и где связь с природой, с истоками, ощущается особенно остро.

   Кульминация: Обретение себя через возвращение
________________________________________________
   Третий куплет — это эмоциональный катарсис, это решение, принятое душой, прошедшей через муки сомнений. "Пора спуститься и забыть про высоту… И руки в Волгу опустить, в ее верховье…" — это не капитуляция перед трудностями, а осознанное возвращение к истокам, к земле, к самому себе. Истинное счастье, истинное наполнение души находится не в отрыве от мира, а в слиянии с ним, с его жизнью, с его водами. "И сладкий привкус ощутив ее во рту… Припасть к земле родной, обласканной зимовьем…" — это не просто физическое прикосновение к природе, это символическое воссоединение с собой, со своей подлинной сутью, это глубокий акт благодарности и любви к родной земле, к её теплу, к её незыблемости. Это чувство абсолютного покоя и умиротворения, когда душа наконец-то находит своё место.
   Строки "Порой бывает, что ни стоят ни гроша, Тобою мастерски учтенные просчеты… Когда душа твоя от Волги далека… То вряд ли стоят хоть чего-то твои взлеты…" — это пронзительное напоминание о высшей ценности. Все достижения, все "взлёты" теряют смысл, становятся пустыми и бессмысленными, если человек оторван от своих корней, от своей души, от своей внутренней "Волги" – символа жизненной силы и укорененности. Это крик о необходимости быть верным себе, своей сути, не забывать, кто ты есть и откуда.
   И финал куплета, который звучит как симфония прощания и возрождения: "Горят, как спички, огонечки городка… Стою, прижавшись я к балконному уступу… Доносит ветер мне последнее «пока» … И Волга вновь ко мне протягивает руку." — это прощание с иллюзиями, с отчуждённостью, с прежним "я". Это принятие Волги как материнского начала, символа прощения, утешения и нового, чистого начала. Волга здесь не просто река, она – живое существо, которое с любовью протягивает руку, приглашая к новому витку жизни, к возрождению. От этого образа сжимается сердце, потому что он наполнен такой невероятной нежностью и надеждой.

   Признание в любви к Волге
____________________________
   Волга в этом произведении — не просто географическое название, это сакральный образ, глубоко личный и вместе с тем универсальный символ. Она предстает как живое существо, способное тосковать ("Как городок на берегу великой Волги"), протягивать руку ("И Волга вновь ко мне протягивает руку") и даже плакать ("Поняв, что Волга тоже плачет подо мною"). Это не просто река, это источник жизни, символ родины, безусловной любви и прощения.
   В строках "И руки в Волгу опустить, в ее верховье… И сладкий привкус ощутив ее во рту… Припасть к земле родной, обласканной зимовьем…" раскрывается глубочайшая, почти первобытная связь с рекой. Это не просто желание прикоснуться к воде, это стремление к слиянию, к растворению в её потоке, к ощущению её живительной силы. "Сладкий привкус" — это метафора очищения, исцеления, возвращения к невинности и свежести истоков. Волга становится утешением, убежищем, местом, где можно вновь обрести себя.
   Когда герой осознает, что "Волга тоже плачет подо мною", это не просто эмпатия, это глубокое, взаимное сопереживание. Волга становится зеркалом души, разделяющим боль и радость, принимающим человека таким, какой он есть. Это признание в любви не просто к реке, а к той неразрывной нити, которая связывает человека с его корнями, с его историей, с его землей. Эта любовь пронизывает весь текст, даруя ему невероятную глубину и лиризм.

   Выводы: Эмоциональный вихрь и триумф духа
____________________________________________
   Эта песня — глубочайшая ода человеческой душе, её бесконечным блужданиям, её мучительным поискам, её неизбежным возвращениям к себе. Мастерство авторов, Садовского и Наталии Делювиз, заключается в удивительной способности передать сложнейшие эмоциональные состояния через кажущиеся простыми, но безмерно глубокие и символичные образы. Они используют метафоры, которые проникают в самую суть бытия: от "пустой чашки" до "коробок спичек старых", от "подтаявшей луны" до "дрожи" на балконе, каждая из которых оставляет свой, неповторимый след в душе читателя.
  Чувства, переживаемые героем, пронзительны до самых глубин, до слез. Это и тоска в "снегах подталых", что символизирует растворение боли и печали, и горькое осознание собственного эгоизма, и неутолимая жажда безусловной любви. Но при этом сквозь всю эту лирическую меланхолию красной нитью пробивается несокрушимый оптимизм. Он проявляется в непоколебимой уверенности, что "Здесь высота - лишь глубина других высот…", что каждое падение — это "неспешность падения - для взлета". Мастерство авторов позволяет нам не просто читать этот текст, а переживать его, ощущая каждый вздох, каждое сомнение и каждое озарение героя, будто мы сами стоим на этом балконе, глядя вниз на свою жизнь.
   Финальный P.S. — это не просто послесловие, это финальный аккорд трансформации, прозвучавший эхом в душе. "Пустую чашку с отпечатком теплых губ... Ничто согреть уже, наверное, не сможет…" — это принятие необратимости прошлого, но при этом рождается новое, глубокое понимание. Городок, который теперь "горит пустыми коробкАми спичек старых...", несет в себе новый смысл: он "Спасая души от полетов запоздалых…" — это невероятно мощная метафора, говорящая о том, что даже обыденность, даже кажущаяся незначительность, может стать спасительным якорем, удерживающим от бессмысленных и пустых стремлений.
   И кульминация, от которой ком подступает к горлу и текут слезы: "Но даже здесь - на высоте, где я стою, Я балансирую меж небом и землёю… И так влюбленно вниз на жизнь… теперь смотрю, Поняв, что Волга тоже плачет подо мною…" Это не просто изменение взгляда на жизнь, это тотальное озарение. Теперь герой не отрешенно смотрит вниз, а "влюбленно". Он осознает, что не одинок в своих переживаниях, что сама природа, сама Волга, которую он так любит и к которой стремится, сопереживает ему. Это взаимность чувств, это единение с миром, которое дарит невероятное утешение и глубочайшую надежду. Это пронзительная мысль о том, что истинная глубина находится не в высях, а в единении с землёй, с её корнями, с её бесконечной, всепрощающей любовью. Это песня, которая оставляет после себя не пустоту, а светлую, щемящую грусть и глубокую, нежную надежду.
______________________________________________