Восьмая жизнь

Сидит котенок на столе,
И с важным видом, между прочим.
Он в прошлой жизни был рабочим.
Сидел он так же – с видом важным,
Но уже только за столом.
А на столе стояли, впрочем,
Стакан да водка с хлебом влажным.
О чем-то мелком грезил он.
Как таракана бы не съесть
В бреду холодном и сонливом,
И как с бутылки горькой слезть,
И ясность разума найти,
Работу вновь приобрести
И сохранить при этом честь,
Работать не в цеху противном.
Работал раньше он военным,
Чуть не попал под трибунал.
Был где угодно, но не в части,
От взяток носа не крутил,
Был честным, очень откровенным,
Никто за это не любил.
Он часто в беды попадал,
Начальство раздвигало пасти,
А он лишь в кабинете спал.
Случилась с горе-офицером
Беда, из-за которой он
Отныне должен быть котом.
Он умер глупо и смешно,
Хотя оно немудрено,
Когда в хмельном бреду в квартире
Тревожишь через день шкафы.
Накрыт огромным шифоньером,
Он, с недалекостью на ты,
Теперь живет в загробном мире.
А быть котом не так уж плохо,
Лежишь, привольно, хорошо,
Ласкают, кормят, обнимают.
Забыта напрочь суматоха,
Теперь не нужно слушать ор
Начальства тяжелее гор.
Ну, все, пошел он, подзывают,
Хозяин покормить пришел.
­