На приёме у офтальмолога

Дивная история с Петькой Парашенко приключилась,
Из-за Петьки молодая офтальмолог чуть не отключилась.
А дело было так. У Петрухи на глазу пшённая болезнь появилась,
Веко на глазу стало распухать.
Петька только начинал читать,
А ему на всё начхать --
Читателя тянет в кровать
Минут 600 поспать.
Так не пойдёт -- пора меры принимать.

         Прихватив с собой на семечки и пиво по полтиннику,
         Парашенко лыжи навострил в  глазную клинику.
         Докторша попалась молодая, интересная, жгучая особа --
         Всё время только тем и занимайся -- гляди в оба,
         Кобели так и рыщут --
         Пищу смачную ищут.

С такой пушистой и переспать не грех
В уютной мягкой койке под орех.
А там, глядишь, что-то, может, и получится --
Наостохренело бобылём ходить в холостяках, голодным и без ласки мучиться.

           Петруше докторша сказала: "Хотите, будем резать,
           Но можно жизнь не усложнять -- не резать.
           Болячка эта канительная,
           Однако, вовсе не смертельная.

Отдельные мужчины привыкают видеть этот набалдашник.
У Петрухи притупился слух. Ему послышалось, врач сказала -- наялдашник.
Словечко-то красивое какое, необычное,
Поди-небось, наверно, заграничное.

            Ради красивой докторши Петька недолго петушился
            И на оперативное вмешательство сразу же решился.
            Тем паче молодое дарование понравилось,
            И у Петруши в голове что-то плавилось.

Врач в свои записи быстренько взглянула,
А Пете показалось, она ему подмигнула
И ангельским голосом загнула,
В смысле сказала: "На операцию придёте завтра, то бишь в среду,
Примерно, где-то после обеду.

           Как-будто не было заботы,
           Завтра нестись сюда вместо работы.
           Сие дело глазное, вроде бы наружное,
           Но всё-таки серьёзное.
           Хотя врачей трудно понять,
           А домой надо сгонять --
           Рубаху засмальцованную поменять.

Благо -- рядом метро
И в общагу несётся Петро.
Заскочив в комнату-срачельник,
Напялил на себя матросский тельник.
Но передумал. И тут же одним махом
Надел почти новую рубаху --
не какой-то задрыпанный хлам,
а чистый мадеполам.

              Шею бензином спрыснул,
              Одеколона ведь нету --
              За него гони монету.
              Подмышки водой из-под крана сполоснул,
              При этом смачно отрыгнул.
              Кверху растопырил свои славные усы,
              В мыслях и близко не было сменить зассанные трусы.

Это ведь у девок проблема
Или, если хотите, дилемма:
Какие трусики надеть -- с начёсом, ибо холодно, а в них теплее.
О чём речь? Уютнее, милее, нежнее, веселее!
Или облачиться в красненькие -- кружевные с оборочками,
Складочками, цветочками, рюшечками --
Да мало ли! А вдруг секс?! Этот вид спорта мне нравится,
Нужно милому в новых трусиках с кружевами понравиться.

            -- Так, а что у нас на второе? Для храбрости 150г. принять на грудь,
               Флаг в руки, попутный ветер -- и в путь!
               Ну, и пусть
               В сердце грусть,
               Зато в глазах с ячменем рождается любовь,
               А в венах бродит кровь.

Петя Парашенко вновь рядом с врачом,
И она говорит вот о чём:
  -- Это операционный стол, а это пинцет.
     Здесь тампоны, скальпель, а вот это ланцет.
     Больной, снимайте сапоги и ложитесь на операционный стол,
     Я не буду делать Вам укол.
     Вы чего-то боитесь?
     Неужели меня стыдитесь?

Несчастному Пете показалось, что ему в дупу засандалили кол.
Он не то, что растерялся --
Выпал в осадок, полностью потерялся.
   -- Да это как же! Это шо ж! Это зачем? Как сапоги снимать?
      ( Мелькнуло в голове: да хотя б "твою тать"
        Во всех падежах не склонять).
      Доктор, без сапог мои носки будут до одури вонять,
      Пусть у двери они будут стоять.
      Ведь я не знал, что без сапог нужно ложиться --
      Это надо же так оплошать, облошиться.

             Болезнь-то глазная,
             Как бы на виду, показная.
             А при чём здесь сапоги?
             Ведь они прячут мои волосатые ноги.
             Я  не знал, что сапоги надо снимать,
             И Петя Парашенко китель стал с себя сдирать,
             Дабы новую рубаху показать.

-- Вот посмотрите, докторша, рубашку я переменил,
   А всё другое, извиняюсь, не трогал, не сменил.
   Рубашечка из чистого модепалама,
   Такую сча не носит даже бывший президент из США Барак Обама.

          Докторша, обременённая высшим образованием, в сердцах выдаёт,
          Приболевшему, может быть, быстрей дойдёт:
       -- Задолбал, чудак!
          Оставь в покое лапсердак,
          Сапоги только снимай.
          За окном месяц май,
          Мог бы в сандалиях ходить,
          А тебе, ну прости, лишь бы воду мутить.
          Ну, валяй на кушетку скорей,
          Холостяк-дуралей!

Надо же додуматься: дырки в носках проволокой штопать,
А как потом в них топать?
Ведь так совсем не гоже --
С медным проводом носки на кольчугу древнерусскую похожи.

           Врач сдержаться не может, хохочет.
           Может быть, она чего-то хочет???
           Утомлённая смехом, так и резала под Петькиным глазом --
                режет и хохочет.
           От смеха и вонидла задыхается,
           Но терпит, не чертыхается.
           На грязные ноги и стоящие у двери вонючие носки посмотрит и регочет.
           И всё же: чего от Петра Алексеевича докторша хочет?
           Со своими смефуёчками могла бы зарезать.
           Перепуганный Петя при экзекуции всё время хотел хезать.

Отбросив народную трепологию,
Перейдём на медицинскую терминологию:
Без анестезии и вакцинации
П. Парашенко испытывал острые позывы на дефикацию.
Да разве можно человеческую жизнь так подвергать опасности
В эпоху перестройки и гласности!

               Но между нами,
               Пацанами,
               Без всяких там цунами,
               Операция прошла благополучно --
               Блестяще! Отлично!
               Весело, совсем не скучно!
               И глаз у Пети Парашенко теперь без ячменного набалдашника
               Или как по заграничному звучит -- без наялдашника.