Дети войны

Я знала малышку, ей было пять.
Умела уже считать и писать.
Она горделива была и богата,
Мечтали играть во дворе с ней ребята.

Но не так просто добиться внимания,
Крупное нужно иметь состояние.
И в нашем доме жил мальчик - Сергей,
Он не имел дорогих вещей.

Семья его небогато жила,
Мама Сережу растила одна.
Со взрослым здоровался, ребятам махал,
Старикам и старушкам он помогал.

Два разных ребенка - двенадцать и пять,
Вот возраст, в котором они улетят.
Туда улетят, где вся их семья,
Оставив в списках погибших свои имена.

***
Сережу в магазин послала мама
Купить лишь главное: хлеб, молоко.
Пришел туда, толпа там гоготала,
Но до открытия уже не далеко.

За ним та самая девчонка и стояла
Смотрела на него, да свысока.
И зло горящими глазами поедала,
Запомнит взгляд он этот навсегда.

Вот очередь дошла и до Сережи
Купил он все и подает пятак,
Но голос продавщицы стал вдруг строже:
«Эй, парень, по деньгам - не так”.

Он оглянулся! Девочка с ухмылкой:
"Ну ничего, зачем же тебе есть"?
Но знала б та, что спит он под простынкой
И дома не на что совсем ему присесть.

Пошел домой, купив лишь только хлеб.
Он гордо шел, не повернувшись даже.
И в этот миг он был, ох как свиреп,
В сердцах сказал: «Я отомщу Наташе!»

***(Повествование от имени Сергея!)

Утром разбудили меня крики
И стук по лестнице кирзовых сапог.
Я слышал не родные уху рыки
И речи разобрать никак не мог.

И вдруг затарабанили к нам в двери,
Настолько сильно, что вырвали крючок.
К нам в комнату ворвались эти звери
На них фашистский заблестел значок.

Мать ринулась и обняла меня.
Откуда только взялись силы?
Они сказали ей: «Умри, змея!»
И тут же без раздумий застрелили.

Сказать, что было больно -
Все равно, что промолчать.
Меня подняли с пола подневольно
И стали досконально изучать.

Потом нас выводить всех стали,
Детишек погрузили в грузовик.
А взрослые же вдоль забора встали
Лишь слышен из машины вой и крик.

Расстреливать их стали ПРОСТО, по порядку.
Кому попало в шею, кому в грудь.
И выворачивало всех нас наизнанку,
И все кровавей становился путь.

Мы ехали, мелькали в щель поля,
А солнце хоть светило, но не грело.
Я ехал и, в душе Бога моля,
Услышал то, что радио запело:

«Отче наш иже еси…» и замолчало.
В душе зажегся огонек тепла.
Физически-то легче мне не стало,
Но вера в чудо посетила вдруг меня.

Я поднял взгляд, и вижу, что в углу
Сидит, поджав колени, та девчонка.
Она не с нами, погрузилась в тьму.
Не видел я испуганней ребенка.

И в тот момент обида растворилась.
Ну разве этому учила меня мать?
Она шепнула что-то Богу! Помолилась…
И начала в углу, прям там дремать.


«Эй, отпрыски! Выходим!
Становимся в колонну все вот здесь».
Не знал тогда, что к смерти мы сейчас подходим.
Мне было жутко! И дрожал я весь!

Но знаете, страшнее было то,
Что я не мог помочь этой малышке.
На ней было надето мамино пальто,
А на ногах лишь ссадины и шишки.

Нас отвели в один большой подвал
Где стали измерять: вес, рост.
Фашист нам ленты раздавал
И отводил по одному на пост!

ПЕРВУЮ ЗАБРАЛИ НАШУ КРОШКУ
ОНА ИСПУГАНА БЫЛА, НО ТИХО ШЛА!

Когда ее вернули, замер я!
Косу у той обрезали под корень.
Задумался! А что же ждет меня?
Боль?! А какая степень?

И мои мысли оборвали вдруг слова:
«МАМУЛЯ! МАМОЧКА! ПРИДИ!»
Они звучали как мольба:
«МАМУЛЯ, ДОЧКУ ЗАБЕРИ!»

Я подошел, прижал ее к себе,
Утер слезинки с ее бледного лица.
«Теперь заботиться ты будешь обо мне?
Мы будем вместе до конца?»

С тех пор я стал заботиться о ней.
Делился пищей и водой.
Сейчас мне не было ее родней
Она была моей надеждой и звездой.

***
Мои силы кончались. Я исхудал.
Мы с ней смеялись, но я понимал,
Что скоро умру, иль меня расстреляют.
Ведь всех, кто как я, каждый день убивают.

Вот день настал, через час заберут.
«Сережа, ответь, тебя не убьют?»
«Ты что?! Не глупи! Мы увидимся снова
Даю я тебе братское слово!»

Конечно, я врал. Но зачем же ей знать?
Что меня, как и всех…ведут убивать!
Я с ней расстался! Обнял на прощанье
Пошел я теперь… Нарушать обещание.

Стою возле стенки, снимаю тряпье
Вдруг защемило сердце мое:
Я слышал те крики, что шли из подвала.
И тут же… Выстрел!!!НАТАШИ НЕ СТАЛО.

В душе стало пусто! Ее и убили??
Прошу, схороните в одной нас могиле!
Это последнее, что я сказал,
Меня застрелил из винтовки шакал!
 

Я вижу Наташу. Здесь тепло и светло.
Отчаяние, боль - все это прошло.
Кровью умылась в сорок первом земля.
Убивать людей просто так нельзя.