Мой, где ты

Над озером безверья

Опять свобода в каземате
томится много лет уже.
Освободить? С какой же стати?!
Свобода снова в мираже
стоит над озером безверья –
на отражение глядит.
Летят с неё, как с гуся, перья,
пространство по-над ней гудит.

Народ считает, что свободен,
и верит в одного царя,
который ни на что не годен.
И то же после Октября –
свобода под замком вновь в замке,
под вольным именем – ГУЛАГ.
Где палачей рожают мамки.
А разве что у нас не так?!


По лабиринту

Я днём брожу по лабиринту
словесных построенья строк.
Занятие подобно спринту.
Преодолев барьер, я взмок.

Хоть отжимай футболку-майку…
…вошёл на первый поворот
и вышел с ходу на Марайку,
и я прошёл речушку вброд.

Разрушен мост, иду обратно
и выхожу на Ирбу я.
Мне это сознавать отрадно –
не заблудился, нет, друзья,

а вышел точно на Аврору
и на Октябрьский вот попал.
О! сколько было разговоров,
и, значит, духом я воспрял.

Но на Ине не задержался,
по лесу на Покровку шёл.
Там с комарами посражался,
гуд в Подгору меня привёл.

По взвозу я поднялся утром,
а ночь осталась позади.
Пошёл тропинкою я шустро.
Открылся Павловск впереди.

В Никольское пришлось вернуться,
чтоб Новый путь мне посетить,
деревья до Оби где гнутся
с поры, как коммунары тут.

В Елунино пришёл по вечер,
где нету вовсе голубей,
постановил изжить их вече,
всё оприходовал музей.

В Боровиково возвратился
туманным днём уже с утра.
Здесь с детством, юностью простился…
…уже мне в Барнаул пора.


Мой, где ты

Рождается за песней песня,
но не о почести, о чести.
Ах! композиторы, вы где?
Однако, все в Караганде?!

Не старятся для песен тексты –
в них музыка любви звучит.
На жизнь давно прошли уж тесты.
Им в такт ручей лесной журчит.

Гармония скользит по нотам
в размере ямбовой тоски.
Поэту достаются с потом…
…вокруг сжимаются тиски

минора светлого явленья.
Слова ложатся в такт на лист.
Воскликну всё ж без позволенья:
“Мой, где ты, композитор Лист?!”